Нарисую себе счастье
Шрифт:
Ох, чует мое сердце, мэтр Пиляев хорошенько выругал бы нас за ночные бдения. Мы с Казимиром засиделись с чертежами глубоко за полночь. Не думаю, что такой “отдых” пойдет ему на пользу, да только мэтр Пиляев далеко был. Я подозреваю, что еще и занят. Очень. Ольга ему скучать не даст.
Да ладно, днем выспимся. Понятно же, что ни на какой завод Казимир завтра не поедет, и долго еще не поедет.
— Маруш, ты не против, если я покурю?
— Против, — отрезала я, отбирая папиросы и бросая их в печь. — Вы и так одной ногой в гробу, нечего
— Тиран юный на мою голову, — улыбнулся Хозяин. — Ладно, спать пора, рассвет скоро. Где твоя комната, ты знаешь. Приходи, как проснешься, продолжим.
Я кивнула, сгребла все бумаги и карандаши, погасила светильник. Спать так спать. Я — послушный помощник.
Глава 9. Туманные перспективы
Завтракать Казимир предпочел в постели. Снова был мрачен и молчалив, знать, спал дурно, и мне никак не удавалось его развеселить. Тогда я решила съездить домой, раз уж Хозяин с барского плеча позволил мне пользоваться бричкой, но не успела, потому что в дом прибыли гости. Сразу двое.
Один был высокий, плечистый, с русыми кудрями и широкой улыбкой — явный уроженец Юга. Другой — длинный, изящный и немного грустный, с темными, чуть раскосыми глазами. Северянин, видимо. И оба желали видеть Казимира. Очевидно, гостей раньше принимала Ольга, поэтому Устина с дочерью своей Просей заметались, как курицы, которым отрубили голову, не понимая, можно ли им беспокоить хозяина, коли доктор велел тому отдыхать, или мэтра Пиляева лучше не слушать теперь вовсе. Каюсь, последнюю мысль, кажется, я вчера женщинам в голову вложила.
Пришлось прийти им на помощь.
— Дражайшие господа, я Маруш, помощник Казимира Федотовича. Можно сказать, его правая рука, — выкатилась я навстречу молодым мужчинам. — Все, что вы имеете ему сказать, я передам Хозяину.
— Казимир — левша, — фыркнул кудрявый.
— Миленький какой помощник у Долохова, — заметил, прищурившись, темноглазый. — Вот только слишком молод.
Мне он не понравился с первого взгляда. Северяне эти такие противные!
— В самый раз, — буркнула я, краснея. — Возраст — дело наживное.
Или он что-то другое в виду имел?
— Доктор Синегорский, — наконец, догадался представиться темноглазый.
— Доктор Озеров, — прищелкнул каблуками кудрявый. — Нам Марк Пиляев прислал весточку, что господину Долохову нужна врачебная помощь.
Я скептически оглядела мэтров — ой, какие молоденькие! Не мог Пиляев прислать кого-то более опытного? Но что есть, то есть, лекари нам сейчас очень нужны.
— Проходите, пожалуйста. Я доложу Казимиру Федотовичу.
Лекари переглянулись насмешливо и принялись разуваться. Оба были в галошах поверх красивых лаковых ботинок. Экие франты, ты подумай!
— Устя, не признала, что ли? — спросил громко Озеров. — Что, и чаю не нальешь?
— Признала, конечно, признала, Данила Святогорович, как не признать. Уж и чаю налью, и ватрушек горячих подам.
Вот
Я еще немного поглазела на мужчин, а потом быстро поднялась по лестнице. Казимир Федотович стоял у окна босой и в одном лишь халате, засунув руки в карманы.
— Ольга вернулась? — спросил он, не оборачиваясь.
— Лекари по вашу душу приехали. Озеров и еще один, с Севера.
— Синегорский.
— Да, он самый. Будут вас мучить, микстурами пичкать и клистирную трубку вставят.
Глухой смешок стал мне наградой за дерзость.
— Помоги мне лечь, Маруш. Страдать так страдать. Эти не отвяжутся.
— Старые знакомцы? — хмыкнула я, поправляя подушки, на которых Казимир Федотович разлегся с самым небрежным видом. Я невольно заметила ужасно волосатую лодыжку и отвернулась смущенно. Кажется, это зрелище не для девичьих глаз!
— Озерова с младенчества знаю. Матушки наши дружили. Второй не так давно с Севера в Буйск переехал, хороший лекарь, очень его хвалят. Они на двух сестрах женаты, поэтому вдвоем и ходят теперь.
— Так, значит, всяческие почести им оказывать?
— Однозначно. Князь Озеров — владелец песчаного карьера, между прочим. И мой самый щедрый заказчик.
Я чуть не хлопнула себя по лбу: точно же, князь! Вот откуда мне фамилия кудрявого лекаря знакомой показалась! Только в голову разве могло прийти, что его сын — лекарь? Ежели у нас княжичи людей лечить вздумают, то что дальше будет? Княгини, верно, прачками работать станут? Впрочем, вряд ли сам Озеров людей лечит. Потому с помощником и ходит, чтобы руки не пачкать. Только я хотела по этому поводу снасмешничать, как Казимир добавил:
— А Синегорский тоже княжич, кстати. Только северный.
Я рот сразу и захлопнула. Верно говорят: промолчи вовремя — умнее покажешься. Надобно мне об этом вспоминать почаще.
Господа пили чай в гостиной и тихо о чем-то беседовали. Увидев меня, заулыбались и жестом пригласили присоединиться. Ну уж нет, кто я и кто эти важные княжичи? Как бы не оскорбить их хрупкое достоинство неуместным поведением.
— Казимир Федотович вас ожидает, — торжественно объявила я.
— Подождет, — махнул ватрушкой Синегорский. — Раз доселе не преставился, то еще полчаса потерпит. Чай славный у вас. Где покупаете?
Я сначала хотела возмутиться на это его “подождет”, потом вспомнила, что буквально минуту назад пообещала себе поменьше раскрывать рот, и только зубами скрипнула.
— Не ведаю. Спросите у Усти.
— Так спрашивал. Она сказала, что всегда Ольга такими деликатными покупками заведовала. А теперь, стало быть, некому.
— Ну почему некому, — вздохнула я. — Есть кому. Я буду заниматься, значит.
Лекари весело переглянулись и кивнули. Озеров почему-то сказал:
— Ты прав был. Я проспорил. Будет тебе новый инструмент.