Нарисую себе счастье
Шрифт:
— И, разумеется, я полностью оплачу учебу Ильяна и всех младших Пиляевых, — добавил Казимир, когда я подала ему стакан с лекарством. — Ольга, я создам фонд… ты будешь за это ответственной. Справишься?
Сестра его кивнула, всхлипывая.
Казимир медленно цедил отвар, оглядывая присутствующих.
— Спасибо, душа моя, за заботу. Каждое утро ты лично варишь для меня лекарство. Не думай, что я не замечаю. Однако, господа, что за унылый вид? Я еще не умер, полно меня хоронить раньше времени!
Я изумилась. Гитару? У нас в доме есть гитара? Я впервые об этом слышу!
— Я принесу, — тут же вздрогнула Ольга. — Ты споешь нам?
— Разумеется. Сегодня буду петь о любви.
Я совершенно не понимала, как он может теперь веселиться. Все же мужчины — такие странные существа. Сидела рядом, с удивлением понимая, что Казимир и в самом деле играет — даже искалеченной рукой. У него получалось довольно ловко. А что голос у моего супруга приятный, я знала всегда. Он пел хоть и тихо, но красиво.
Потом гитара перешла к Гальянову, а я выскользнула из гостиной. В груди у меня было холодно и пусто, и никакие песни не могли заполнить эту ледяную бездну.
— Марк, можно тебя на пару слов? — заглянула я в кухню.
— Да, конечно, — поднялся целитель с готовностью. — Что-то случилось?
— Поговорим в кабинете.
Мы прошли в пустой кабинет Казимира, зажгли там свет. Я не знала, с чего начать, волновалась. Села на стул, снова вздохнула. Марк молчал, меня не торопил. Он вообще умел молчать, этот замечательный человек и добрый друг. Поэтому только я и решилась.
— Марк, мне нужен совет. — Я опустила глаза и нервно сжала пальцы. Разговаривать о таком с мужчиной было неловко, даже и с врачом.
— Я слушаю, Мари.
— Вопрос у меня… стыдный. Ну…
— Деликатный, я понял. Говори, я постараюсь помочь.
Зажмурившись, я тихо спросила:
— А Казимиру можно… супружеский долг исполнять? Ему это не навредит?
Марк хмыкнул, отошел к окну, уставился в черноту и спокойно произнес в никуда:
— А что, вы с ним… как брат и сестра живете?
— Ну, он не настаивал, — разговаривать со спиной доктора оказалось легче, чем прямо в лицо. — А я не предлагала.
— Ясно. Узнаю Долохова. Упрям как бык. Так что же, ты бы хотела?
— Я о ребенке думаю, Марк. Знаешь, мне кажется, Казимир был бы хорошим отцом. Возможно, если я понесу, мой муж… захочет жить дальше.
Плечи доктора напряглись. Да, я впервые озвучила вслух то, что терзало меня уже не одну ночь. Казимир не слишком-то цепляется за жизнь. Работа — это хорошо и замечательно, но она не удержит его на этой земле. Он многого достиг, он любит свое дело, но, кажется, недостаточно.
— Думаешь, Мир согласится на операцию ради того, чтобы увидеть сына или дочь? — глухо спросил Марк.
— Не знаю. Но если это не
Он обернулся, и я увидела грусть и усталость на узком лице. Марк ведь тоже любит Казимира. Ему горько видеть, как угасает красивый и сильный мужчина.
— Это очень хороший план, Мари. Должно сработать. А если нет…
— То у меня останется ребенок от любимого человека, — твердо окончила я.
Марк походил по комнате, дергая себя за рукав, сел на стул напротив меня и тихо спросил:
— Так ты его любишь?
— Я его люблю, — безнадежно подтвердила я. — Не очень-то это весело — любить мертвеца.
— Он еще жив.
— Мне мало того, что осталось.
Пиляев кивнул и осторожно коснулся теплыми пальцами моих заледеневших рук.
— Риск, безусловно, есть. Во время соития сердцебиение учащается, разгоняется кровь. Но знаешь, приступ вообще в любой момент может случиться. Так что я как врач не считаю, что воздержание продлит его дни. Даже и наоборот.
— Спасибо за совет, Марк.
— Это моя работа.
Пиляев грустно улыбнулся и напомнил:
— Чем дольше тянем, тем больше рисков при операции. Поговори с ним, пожалуйста.
— Да, я поговорю.
Глава 21. Коварство женщин
Просидели до полуночи. Гости остались ночевать — все и сразу. Ольга, взглянув на измученную и испуганную меня, еще не привыкшую к роли хозяйки, взяла командование на себя. Развела всех по спальням, быстро убрала бутылки и стаканы в гостиной, пояснив:
— Усте и Просе вставать рано, готовить завтрак. Не стоит их беспокоить.
Я была с ней совершенно согласна.
Казимир молча и привычно распахнул окна, проветривая комнаты: мужчины курили, и запах висел довольно противный.
— Мари, я хотел бы тебя попросить, — тихо шепнул он, когда Ольга унесла на кухню остатки закусок, — переночуй один раз в моей спальне. Не хочу, чтобы кто-то заподозрил, что брак у нас договорной. Не бойся, я буду спать на полу.
— Зачем же на полу? — спокойно ответила я. — Кровать у тебя большая. Я и сама хотела предложить…
На самом деле мне это и в голову не пришло, но мысль дельная и мне на пользу. Я ребенка от него собралась рожать, надобно привыкать к его близости. Сегодня точно ничего между нами не будет, мы оба валимся с ног. Я не боюсь и уже почти не стесняюсь.
Казимир осторожно приобнял меня за плечи и поцеловал в висок. Я невольно вздрогнула и затаила дыхание.
Или все же боюсь?
А может, предвкушаю?
Почувствовав мое смятение, Казимир отшатнулся. Вернувшаяся Ольга поглядела на нас с подозрением, но промолчала. Впрочем, иное молчание красноречивее слов.