Нарисую себе счастье
Шрифт:
— Ушли на прогулку, — кивнула Снежана. — Садись. Налить тебе? Красивые чашки, кстати. Новые?
— Нет, давно уже. Марк с ними?
— Ну разумеется.
Ольга сморщила нос и чихнула. Потянулась за чашкой. Снова чихнула. Потом заметила кошку и удивилась:
— Ой! Откуда?
— Это наша Мышка, — сообщила матушка.
— Красивая Мышка. Я, пожалуй, прикажу готовить карету. Я люблю кошек, но чем они дальше от меня, тем лучше.
И снова чихнула.
Все верно. Вчера кошка, напуганная гостями, пряталась в кухне. А сегодня осмелела и вышла. Что
— Спасибо, — шмыгнула носом Ольга. — Я ценю твою заботу. Кстати, платье ужасное. Отдай его матушке. Ох, я имела в виду, что оно для более зрелых женщин. Приедешь ко мне, вместе пройдемся по лавкам.
— Как-нибудь потом, — туманно пообещала я.
— На следующей неделе. Я тебя как раз с Альмирой познакомлю и с Матильдой. Вы же приедете на свадьбу, да?
— Не думаю. Казимиру сейчас не до шумных сборищ, — горячо напомнила я. Ехать невесть куда на свадьбу к незнакомым людям я решительно не собиралась.
От уговоров меня спасло появление мужчин. Свежие, раскрасневшиеся, они вернулись с утренней прогулки, и гостиная сразу стала тесной.
— Был бы ты здоров, мой друг, устроили бы скачки! — провозгласил Гальянов. — Как раз земля подмерзла! Помнишь, как мы весною гоняли?
— Помню. Савва Ухов ногу сломал, а ты едва лошадь не сгубил.
— А ты в овраг свалился, ха-ха! А победил кто?
— Так Семка Озеров и этот… икшарский князь Барги нос к носу пришли. Потом князь нас учил танцевать нахэз (*военный икшарский танец).
— И вы все напились как свиньи и валялись в гостиной, — безжалостно закончила Ольга. — Я тоже все помню.
— Женщины! Вечно они все веселье портят!
Марк Пиляев улыбнулся и встал за спиною супруги, облокотясь на спинку ее кресла. Она запрокинула голову и улыбнулась мужу так светло и нежно, что мне тут же захотелось их двоих нарисовать. Запомню эту картину. Какие искренние чувства!
— Нам, пожалуй, пора, — тихо сказал Марк. — Пациенты ждут.
— Да и нам тоже, — кивнул Озеров. — Пока погода хорошая, поедем потихоньку.
Гости принялись собираться. Я наблюдала за этим с удовольствием. Мне все они понравились, но все же не терпелось остаться наедине с Казимиром. У нас было полно дел. Нужно съездить на заводы. Закрыть глиняный карьер на зиму. Утвердить новую роспись. Разобраться с цветным стеклом. Найти горничную. Выбрать учителей для Ильяна и меня.
Поговорить с Казимиром о детях.
Я точно знала, что с этим разговором тянуть нельзя. Марк сказал — чем раньше, тем лучше. И как только последний экипаж скрылся вдали, я позвала Долохова в кабинет. Он удивился, но спорить не стал.
— Случилось что, Мари? Мои друзья тебя обидели?
— Нет, что ты. Они прекрасные люди.
— Тогда о чем пойдет речь?
— Казимир, я ребенка хочу.
Глава 22. Новое начало
Наверное, нужно было как-то поласковее, начиная
Супруг мой грозно нахмурился и задал наиглупейший вопрос:
— Зачем?
— Как зачем? Хочу и все. Посуди сам: тебе наследник нужен.
— Зачем? — снова спросил он.
— У тебя заводы… два. Нечестно это — почти незнакомой девке их оставлять.
— Не девке, а жене. На то и рассчитано. Ты у меня умница, справишься. А не справишься — так продашь вон Гальянову. Он тебя не обманет, честную цену предложит. Больше голодать никогда не будешь.
Сказал и к окну отвернулся. Руки в карманы халата засунул и в кулаки сжал, будто я не вижу!
Я закатила глаза, обошла его и ткнула пальцем в грудь.
— Казимир, я серьезно вообще-то. Не хочу никаким Гальяновым дело всей твоей жизни оставлять. Справедливо будет, если дочь или сын заводы унаследуют. Я тебе никто, так, приблудилась случайно. А кровь твоя — это хорошо и правильно. Род продолжить нужно.
— Мари, ты вообще понимаешь, о чем говоришь?
— Думаю, что да.
— Золотая моя, — он подцепил пальцами мой подбородок и наконец взглянул прямо в глаза. — Дети просто так не появляются. За ними в постель ложиться надобно. Вдвоем.
— Да что ты ко мне как к маленькой! — осерчала я. — Я же из деревни! Неужели думаешь, что не знаю, откуда дети берутся?
— Знаешь, выходит? — снова брови хмурит.
— Теоретически, — поджала я губы. — Собачки, кошечки, овечки… Куры яйца несут, кошки котятся. Человека женщина рожает, когда от мужа, когда от любовника.
— И ты готова на это?
Я с любопытством разглядывала сердитое еще лицо, а потом лукаво улыбнулась и положила ладонь ему на грудь.
— Поцеловать меня хочешь?
— А можно? — дрогнул-таки голосом он.
— Нужно, — прикрыла я глаза.
Ничего не произошло. Пришлось приоткрыть один глаз и увериться: он все же медленно склоняет ко мне голову. Вытянула трубочкой губы и вздрогнула, когда Мир прикоснулся к скуле, потом к щеке. Сердце вдруг пустилось вскачь.
Первый мой поцелуй был осторожный и нежный. Я понимала — муж не хочет меня пугать. Мягко и неторопливо он ласкал мой рот. Поймал мою руку, закинул себе на шею. У меня отчаянно закружилась голова, я вцепилась в его воротник, боясь грохнуться на пол. От горячей ладони на пояснице задрожала, задохнулась.
Он отстранился, заглянул мне в лицо встревоженно.
— Все в порядке, Мари?
— Мне очень нравится.
Его глаза вспыхнули, щеки чуть покраснели.
— Не боишься меня?
— Ты совсем дурак, — я потянулась к его губам сама. — Хочу еще. Целуй же меня скорее.
— Сама напросилась, — выдохнул он, стискивая меня своими ручищами.
Второй поцелуй был совсем другой. Напористый, крепкий. Его язык уверенно раздвинул мои дрожащие губы, руки скользнули на талию, прижимая ближе, ближе — так, что мы почти слились в одно целое. Мешала только одежда, но даже сквозь нее я почувствовала, как грохочет сердце в его груди.