Народовольцы
Шрифт:
Сановник. Где Андрей Иванович, где Андрей Иванович, без Желябова нельзя.
Студент. Где Желябов? Как думает Желябов?
Все. Где Желябов? Где Желябов?
Входят по-прежнему под руку Желябов и Муравьев.
Желябов. Мы здесь, господа, мы обсуждаем вопросы юридические…
Муравьев. Законность, прежде всего законность господа!
Желябов. Законность, господа, может быть поддержана лишь в том случае…
Муравьев.
Желябов. И если деятельность этого органа на виду у всех.
Муравьев. И мы снова приходим к мысли, что только полное освещение в печати…
Из толпы выходит Перовская, она нарядна и радостна, как все здесь.
Перовская. А я хочу уехать в деревню, туда, под Саратов, хочу фельдшерицей работать и говорить крестьянам то, что думаю, это можно…
Сановник. Конечно, Софья Львовна.
Перовская. Все, все.., вот так, как дома, и чтобы голос-то не понижать и по сторонам не оглядываться.
Сановник (улыбаясь). Конечно, Софья Львовна…
Крестьянин (высовываясь из толпы). Ты ко мне приди, ты мое все возьми, ты меня научи…
Крестьянки (окружая Перовскую). Голубушка ты наша, соколица ясная, заступница.
Гольденберг. Соня, Соня…
Но толпа закрывает от него Перовскую, как закрывает она всякий раз его товарищей, как только он хочет подойти к ним. Раздается торжественная музыка, толпа еще не танцует, но похоже, что танцует; еще не поет, но вроде бы и подпевает; и вдруг из толпы вырываются Вера Фигнер и Александр Михайлов и почти танцующим шагом проходят перед изумленным Гольденбергом, отсекая от него толпу, оставляя между ним и остальными широкий коридор. И тотчас же все смолкает, все застывают на месте, и из самой середины толпы раздается красивый, ласковый голос.
Александр Второй. Подойдите сюда, друг мой, мы ждем вас…
Толпа размыкается, открывая сидящего в простом кресле царя. С одной стороны Желябов приглашает Гольденберга, подойти к нему, с другой – делая книксен, его приглашает Фигнер.
Гольденберг робко и радостно приближается к царю.
Неужели вы думаете, что, находясь на вершине государственной пирамиды, я лишь поэтому буду считать себя умнее и дальновиднее других… Я так вам благодарен, друг мой… да если б раньше я узнал, что у нас, в России, есть такие умы, такие души, неужели я поколебался бы минуту пригласить их разделить бремя правления и повести Россию дальше, к вершинам благоденствия…
Гольденберг. Ваше величество, ваше величество…
Александр Второй. Успокойтесь, успокойтесь… так вы полагаете, Андрей Иванович, что на
Желябов. Да вот, извольте, Александр Николаевич. (Раскрывает папку и показывает царю бумагу.)
Александр Второй. Ну что ж, так и следует записать. (Сановнику, взявшему перо и раскрывшему папку.) Так и следует. Вы говорите, от вас поедет Григорий Гольденберг… Ну что ж, так и пишите: выборы в южных губерниях будет проводить представитель партии «Народная воля»… Но имейте в виду (Желябову и Муравьеву, которые все еще стоят, обнявшись), имейте в виду, крестьяне должны участвовать в выборах уже полноправными собственниками земли… Имейте в виду…
Сановник подает Гольденбергу бумагу, только что подписанную царем, и, держа ее обеими руками, Григорий выходит в образовавшийся коридор на авансцену. Он останавливается, опускает голову и долго смотрит в бумагу, потом поднимает голову, и на лице его блаженная улыбка. И под тихую музыку исчезает вдруг все, и он снова в кабинете прокурора. Прокурорский стол с напряженно сидящим за ним Добржинским вновь выдвигается из глубины.
Добржинский. Ну, ну!
Гольденберг (кидается к столу). Да, я напишу, я, разумеется, напишу, все узнают, какие это люди! Все узнают, я, я напишу… только вы должны дать мне слово, что ни один волос не упадет с головы моих друзей… Ни один волос…
Добржинский (торжественно и серьезно). Я даю вам его.
Гольденберг. Партия организована центрально… Во главе всего Исполнительный комитет… Он неуловим… Тайна, глубочайшая тайна…
Добржинский. Вы утомлены, может быть, достаточно на сегодня.
Гольденберг. Нет, надо скорее, разумеется, скорее… Фроленко… Ведь кровь льется каждый день… кровь, кровь, кровь!.. (Бежит, его вопль затихает вдали.)
11
Яркий свет. Бьют колокола московских церквей. Толпа на перекрестке приветствует идущих из глубины сцены Александра Второго и Лорис-Меликова. Царь отвечает на приветствия.
Лорис. Первопрестольная столица повсеместно отмечает благодарственными молебнами чудесное избавление вашего величества от опасности.
Александр Второй. Что они имеют против меня, эти несчастные, что они травят меня, как дикого зверя!
Лорис. Уже получены сотни. верноподданнейших адресов с выражением любви и преданности вашему величеству. Газеты начали публиковать их. Это обнаруживает, что общество здорово и деятельность дерзких злоумышленников не может приостановить спокойное течение и развитие преобразований, предпринятых на благо России с первых дней вступления вашего величества на престол!