Нас возвышающий обман
Шрифт:
– Ну… Чего стоишь, входи, раз уж пришла.
Он и не вздумал подвинуться, чтобы пропустить ее, – пришлось протискиваться. Большая грузная фигура. Поношенная рубашка, неизменный жилет с кучей карманов. Только плаща не хватает. А так – совсем такой же, как в Хогвартсе, как на собраниях Ордена…
Постоял на крыльце, вероятно, глядя магическим глазом вокруг, проверяя.
Лили застыла посреди крошечной прихожей, не решаясь идти дальше. Раскидистые оленьи рога, на крючке – тот самый, знакомый, походный плащ, рядом – джинсовая
Сзади снова защелкали замки.
Клацнула нога.
– Проходи, что ли.
Грюм неуклюже переступил на здоровую и захромал по узкому коридорчику. Лили потянулась следом.
За скрипнувшей дверью показались жарко натопленный камин, потертые клетчатые кресла, простенький чайный сервиз на низком столике. И запах дома, уюта – такой, что вдруг вспомнилось детство, и глаза заслезились, и захотелось вернуться. В тот, первый, маленький домик в Хогсмиде, в ту жизнь, которой уже никогда не будет.
– Уж не взыщи, гостей мы не ждали сегодня.
Лили быстро моргнула и повернулась.
– Я всего на минутку, мистер Грюм.
Лицо с привычными шрамами, только один новый появился – глубокий, багрово-красный, на лбу, почти у самых волос, словно с него пытались снять скальп. Огромный глаз, неестественно яркий, и второй, здоровый, светло-голубой. Брови тоже разные – одна, пересеченная застарелым рубцом, седая, другая – рыжая. И волосы рыжие. В Хогвартсе они всегда болтались беспорядочными патлами, а сейчас как будто даже причесаны.
– Что случилось?
– Ничего… То есть… ничего такого… Просто я… Мне очень нужно поговорить с Мэгги, мистер Грюм.
– Мэг еще в аврорате. Вернется – поговорите.
Мотнул головой на старенький, тоже клетчатый диван – Лили послушно села. Рядом, прямо на полу, внушительная стопка книг – некоторые совсем ветхие и наверняка относятся к черной магии. Лили покосилась на них, но Грюм даже бровью не повел. Подхватил со стола поднос – в его больших ладонях он показался совсем хлипким. Предложить помочь как-то неловко…
Дверь за ним закрылась, на кухне плеснула вода и грохнул чайник. Лили посидела еще немного, разглядывая переплетение линий на обивке, потом встала, подошла к окну – тихая пустынная улочка маггловского квартала, редкие фонари, ни одного прохожего, клубы тумана от близкой реки... Огонь в очаге трещит уютно, убаюкивает. На каминной полке – парочка вредноскопов, детектор лжи и еще какие-то странные штуковины. Подшивка журнала «Трансфигурация сегодня» – Мэгги жаловалась, что все эти сложности ей в упор не даются, сколько бы ни читала и ни вникала. Несколько свитков пергамента – вероятно, ее ученические конспекты. Посередине, на почетном месте, фотоснимок: тоненькая Мэгги в непривычно нарядном, длинном клетчатом платье, и еще более непривычный – в сюртуке и килте со спорраном из белого хорька – Грозный Глаз Грюм. Она
– Чай я варить не мастак, а домовиков мы тут не держим, так что извини…
– Что вы, мистер Грюм, не стоило…
Зазвякали в больших руках хлипкие чашечки. Тускло блеснула на безымянном пальце тонкая серебряная полоска с кельтским узором. Неожиданно и странно – на этой загрубевшей, покрытой рубцами и ожогами руке с коротко остриженными ногтями…
– Так что случилось?
– Я… я же сказала, ничего, сэр… я просто…
– Эти сказки ты для своего крестного зельевара побереги! Выкладывай уже, в чем дело.
Опустила глаза, глотнула. Чай крепкий, как виски. Пахнет какими-то травами. Горько, но как-то… уютно? Как дома.
– Я…
– Вот что, Лили. Я речи говорить не умею. Папаша твой был, конечно, тот еще сорвиголова. По глупости во всякое лез… Но парень он был славный. И тебя и твою мать очень любил.
И тут что-то сломалось. Глаза защипало – снова, как тогда, когда только вошла в эту маленькую теплую комнатку, в этот маленький теплый мирок. Но уже не было стыдно и не хотелось отвернуться.
– Даже вы это знали!
– М?
– Все это знали! Что папа очень… очень ее любил! А она…
– Погоди, да что…
– Она теперь замуж выходит!
– Селена?
– И года не прошло! Полгода!..
– Ли…
– Она говорит, так нужно! Кому нужно? Зачем?! Просто она боится! Боится быть одна!
– Послушай-ка меня, девочка. Я твою мать знаю еще с тех пор, как ей было чуть больше лет, чем тебе сейчас. И могу тебе сказать точно: сил и смелости у нее на десятерых хватит. Даже если она сама об этом не знает. За отцом твоим она, знаешь ли, готова была в огонь и в воду.
Всхлип не удержала. Но уже не было стыдно.
– Почему же тогда…
– Иногда больше мужества надо для того, чтоб продолжать жить. И делать то, что должен.
Лили поглядела на большую, грузную фигуру в кресле у очага. Булькнула в широкой ладони фляга, блеснуло на безымянном пальце серебряное кольцо с кельтским узором.
– Мистер Грюм…
В прихожей защелкали замки.
– Аластор!
Лили не решилась пойти за ним.
– Где тебя носило?
– Прости. В метро была авария…
– Что, ты два часа добиралась?
– Нет. Меня задержал Скримджер.
– Дери меня тролль! И что же это нашему новому министру понадобилось? Небось, про битву в Отделе Тайн выспрашивал?
– Нет, про нее он, я думаю, узнал все, что хотел. Про Дамблдора.
– М?
– Куда он отлучается из Хогвартса.
– А! Старине Руфусу во все надо сунуть свой длинный нос!
– Ну, тут я ему не помощник.
Грюм хмыкнул.
На секунду стало тихо.
– М… А ты, я вижу, времени даром не теряешь.