Наш общий друг (Книга 3 и 4)
Шрифт:
– Задержала в последнюю минуту одна женщина, но у нее было на это право.
– Так пояснил свое опоздание его преподобие Фрэнк, нимало не заботясь о самом себе. Однако миссис Милви, всегда заботившаяся о муже, как и подобало преданной жене, тут же добавила:
– Да, нас задержали в последнюю минуту. Но что касается чьих-то прав, так ты слишком уж щепетилен, Фрэнк, и позволяешь кое-кому злоупотреблять этим.
Вопреки своим недавним заверениям, Белла почувствовала, что отсутствие ее мужа неприятно удивит супругов Милви, и не могла не смутиться, когда миссис Милви спросила:
– А как поживает мистер
Тут Белле пришлось опять уложить Джона в постель и опять заставить его дожидаться лекаря с ланцетом. Но во второй раз это получилось у нее хуже, чем в первый, так как человеку, не привыкшему лгать, кажется, что даже самая невинная ложь теряет свой невинный характер, когда ее повторяешь дважды.
– Ах, боже мой!
– воскликнула миссис Милви.
– Вот обида! Мистер Роксмит всегда принимал такое участие в Лиззи Хэксем! Если бы знать заранее! Мы бы дали ему лекарство, чтобы он почувствовал облегчение хоть на время поездки!
Стараясь сделать невинную ложь как можно невиннее, Белла сказала, что зуб у ее мужа не болит. Миссис Милви была так рада слышать это!
– Я не знаю, почему это получается, - продолжала миссис Милви, - и ты, Фрэнк, конечно, тоже не знаешь, но священники и их жены будто вызывают у людей флюсы. Стоит мне обратить внимание на какого-нибудь ребенка в школе, и у него немедленно раздувает щеку. Бывало, познакомится Фрэнк с какой-нибудь старушкой, и она тут же обзаводится флюсом. Кроме того, бедные детки при нас ужасно сопят. Не знаю, отчего это, и я много бы дала, чтобы этого не было, но чем больше мы обращаем на них внимание, тем сильнее они сопят. Как в воскресной школе, когда им дают текст из священного писания. Фрэнк, это учитель. Я его раньше где-то видела.
Последние слова относились к хмурому молодому человеку в черном сюртуке и жилете и в панталонах цвета соли с перцем. Видимо чем-то расстроенный, он появился в зале сразу же после того, как Лайтвуд ушел на платформу, и стоял, пробегая расписания поездов и объявления, расклеенные по стенам. Он рассеянно прислушивался к разговорам людей, сидевших в зале, входивших и выходивших из него. Потом подошел ближе к нашим путешественникам как раз в ту минуту, когда миссис Милви упомянула про Лиззи Хэксем, и уже больше не отходил от них, продолжая, однако, посматривать на дверь, за которой скрылся Лайтвуд. Он стоял, сложив за спиной руки в перчатках. В его позе чувствовалось явное колебание - сказать ли, что ему было слышно, как о нем говорили, или нет, - и, видя это, мистер Милви первый обратился к нему:
– Ваше имя ускользнуло у меня из памяти, но, если не ошибаюсь, я видел вас в школе.
– Меня зовут Брэдли Хэдстон, сэр, - ответил молодой человек, отступая в угол зала, где было меньше народа.
– Как это я запамятовал!
– воскликнул мистер Милви и протянул ему руку.
– Надеюсь, вы здоровы? Или это усталость сказывается?
– Да, я немного устал, сэр.
– Вероятно, не отдохнули как следует во время вакаций?
– Да, сэр.
– Знаете пословицу?
– кончил дело, гуляй смело. Правда, она относится не столько к вам, сколько к вашим школьникам, но все же не пренебрегайте своим здоровьем, мистер Хэдстон, не то наживете себе расстройство пищеварения.
– Постараюсь не пренебрегать, сэр. Могу я попросить вас на два
– Пожалуйста!
Вечер уже наступил, и вокзал был ярко освещен. Учитель, продолжавший и во время этого разговора поглядывать на дверь, за которой скрылся Лайтвуд, вывел мистера Милви на улицу, остановился сразу за углом вокзала, куда не достигал свет фонаря, и сказал, пощипывая кончики пальцев, затянутых в перчатки:
– Я слышал, сэр, как одна из ваших спутниц назвала знакомое... хорошо знакомое мне имя. Имя сестры моего бывшего ученика. Он долго у меня учился, выказал недюжинные способности и быстро пошел в гору. Разговор шел о Хэксем... О Лиззи Хэксем.
– Учитель, видимо, страдал застенчивостью и, борясь с волнением, говорил через силу. Пауза, отделявшая одну от другой две его последние фразы, неприятно резнула его собеседника.
– Да, - сказал мистер Милви.
– Мы как раз к ней и едем.
– Так я и понял, сэр. Надеюсь, у сестры моего бывшего ученика все благополучно? Надеюсь, она не понесла никакой утраты? Надеюсь, ее не постигло горе? Никто... никто из близких не умер?
Мистер Милви подумал: как странно ведет себя этот человек, как странно он говорит - не поднимая глаз. И он ответил с обычной прямотой:
– Нет, мистер Хэдстон, могу вас порадовать: сестра вашего бывшего ученика не понесла никакой утраты. Вы, верно, подумали, что я еду хоронить кого-нибудь?
– Да, сэр, и сам не знаю почему. Возможно, ваш сан навел меня на такие мысли. Значит, вы едете не на похороны?
Весьма странный человек, а его бегающий взгляд действует просто угнетающе!
– Нет, нет!
– ответил мистер Милви.
– И поскольку вы так интересуетесь сестрой своего бывшего ученика, могу сказать вам, что я еду на свадьбу.
Учитель отшатнулся от него.
– Не в качестве жениха, - с улыбкой пояснил мистер Милви.
– Я женат. Я еду совершать бракосочетание.
Брэдли Хэдстон ухватился за колонну, стоявшую у него за спиной. Если бы до сих пор мистер Милви сомневался, что человек может побелеть как мел, то теперь ему пришлось убедиться в этом воочию.
– Мистер Хэдстон, вам дурно!
– Нет, ничего, сэр. Сейчас пройдет. У меня часто бывает головокружение. Не смею вас больше задерживать, сэр. Благодарю, в помощи я не нуждаюсь. Очень вам признателен, что вы уделили мне минуту.
Его преподобие Фрэнк Милви, у которого минут в запасе больше не осталось, пробормотал что-то приличествующее случаю и быстро прошел в здание вокзала, но все же успел увидеть, как учитель прислонился к колонне и, держа шляпу в левой руке, правой схватился за галстук, точно хотел сорвать его с шеи. Тогда мистер Милви подошел к одному из носильщиков на вокзале и указал издали на учителя со словами:
– Вон тот человек, видимо, болен и нуждается в помощи, хотя мои услуги он отверг.
К этому времени Лайтвуд вернулся с билетами; колокол с минуты на минуту должен был зазвонить. Они заняли свои места, поезд тронулся, и вдруг тот самый носильщик выбежал из здания вокзала и кинулся вдоль платформы, заглядывая в каждый вагон.
– Вы здесь, сэр!
– крикнул он, вскочив на подножку и придерживая локтем оконную раму.
– У того человека припадок.
– Он сам мне говорил, что с ним это бывает. Ничего, придет в себя на воздухе.