Наш общий друг (Книга 3 и 4)
Шрифт:
– Как мне не плакать, если между нами лежит пропасть! Как мне не плакать, если ваш приезд сюда позорит меня!
– сказала Лиззи, закрывая лицо руками.
Юджин смотрел на нее с непритворным раскаянием, с нежностью и грустью. Но эти чувства, хоть и сильные, все же были не настолько сильны, чтобы он пожертвовал собой и пощадил ее.
– Лиззи! Я никогда не думал, что есть на свете женщина, которая сможет так взволновать меня, сказав так мало. Но не судите обо мне слишком сурово. Вы не знаете, что я испытываю. Вы не знаете, что ваш образ преследует меня, не дает мне ни минуты покоя. Вы не знаете,
Лиззи не ждала таких пылких излияний, и они, естественно, зажгли в ее сердце искорки женской гордости и счастья. Как радостно было почувствовать, что он - хоть этого и не должно быть, - он любит ее и что она имеет такую власть над ним!
– Вам больно смотреть на мои муки, мистер Рэйберн, а мне больно смотреть на ваши. Я не упрекаю вас. Поверьте, не упрекаю! Вам не почувствовать всего этого так, как я чувствую, потому что мы с вами совсем разные и по-разному смотрим на жизнь. Вы поступали так, не задумываясь. Но теперь я умоляю вас, подумайте как следует!
– О чем?
– с горечью спросил Юджин.
– Подумайте обо мне.
– Лиззи! Посоветуйте мне лучше, как не думать о вас, и тогда все пойдет по-иному.
– Нет, вы меня не поняли. Подумайте о том, что я занимаю совсем другое место в жизни, я не ровня вам. Вспомните, что мне не у кого искать защиты, что я могу положиться только на ваше благородство. Отнеситесь с уважением к моему доброму имени. Если вы чувствуете ко мне хоть малую долю того, что могли бы чувствовать, будь я знатной леди, оставьте за мной право рассчитывать на вашу порядочность. Я простая работница, мне далеко до вас и до вашей семьи. Каким джентльменом вы себя выкажете, если отнесетесь ко мне так, будто я отдалена от вас королевским титулом!
Подлым человеком был бы Юджин, если бы эта мольба не тронула его. И, полный раскаяния, он робко спросил:
– Неужели я причинил вам такое зло, Лиззи?
– Нет, нет! Все можно поправить. Я говорю не о прошлом, мистер Рэйберн, а о настоящем и будущем. Не потому ли мы с вами стоим сейчас здесь, что вы вот уже два дня неотступно преследуете меня на виду у всех? Не для того ли, чтобы избавиться от ваших преследований, я согласилась прийти сюда, на свидание с вами?
– Опять нелестно для моего самолюбия, - угрюмо проговорил Юджин.
– Но так оно и есть. Вы правы!
– Тогда я прошу, молю, заклинаю вас, мистер Рэйберн, уезжайте отсюда! Подумайте, что мне придется сделать, если вы не уедете!
Он помолчал минуту-другую н потом спросил:
– Что? Что вам придется сделать из-за меня, Лиззи?
– Бежать отсюда. Я живу здесь спокойно, получила хорошую работу, меня все уважают. А из-за вас мне придется бросить здешние места, как я бросила Лондон, и снова искать себе, пристанища, и снова скрываться.
– Лиззи, неужели вы решили бежать от... простите, что я называю вещи своими именами... бежать от человека, который любит вас?
– Да, - ответила она не задумываясь, хотя голос у нее дрогнул.
– Я решила бежать от этого человека. Несколько дней назад здесь умерла одна бедная женщина. Она была на
– Да, кажется, слышал, - ответил он.
– Ее фамилия Хигден?
– Ее фамилия Хигден. Слабая, дряхлая, она до последней минуты осталась верна себе, и в свою последнюю, предсмертную минуту взяла с меня слово, что ее воля будет исполнена. Я найду силы поступить так же. Мистер Рэйберн, если у вас хватит жестокости - но этого не может быть!
– если у вас хватит жестокости преследовать меня всюду, куда бы я ни скрылась, я умру, но не уступлю вам.
Юджин не отрывал глаз от ее молодого прекрасного лица, и восхищение, гнев, укоризна слились воедино в его молодом прекрасном лице, и Лиззи, втайне отдавшая ему свое переполненное любовью сердце, не выдержала этого взгляда. Она изо всех сил старалась сдержать себя, но он видел, что решимость ее тает. И когда от ее решимости не осталось и следа, когда Юджин впервые понял, как сильна его власть над этой девушкой, она пошатнулась, и он едва успел подхватить ее.
– Лиззи! Побудьте так хоть минуту! Ответьте на мой вопрос. Если бы я не был отдален от вас своим положением, как вы говорите, если бы между нами не лежала пропасть, неужели вы стали бы настаивать на моем отъезде?
– Не знаю, не знаю! Не спрашивайте меня, мистер Рэйберн. Пустите... я пойду.
– Лиззи! Клянусь вам, я не стану вас удерживать. Клянусь, вы уйдете отсюда одна! Я не пойду за вами, не буду больше преследовать вас - только ответьте мне!
– Какого ответа вы от меня ждете, мистер Рэйберн? Разве я могу знать, как бы я поступила, если бы вы были не тем, что есть.
– Если бы я был не тем, чем кажусь вам, - сказал Юджин, искусно подменив ее слова, - неужели вы ненавидели бы меня?
– Ах, мистер Рэйберн!
– умоляюще, сквозь слезы проговорила она.
– Вы слишком хорошо меня знаете, чтобы так думать обо мне.
– Если бы я был не тем, чем кажусь вам, Лиззи, неужели вы остались бы по-прежнему безразличной ко мне?
– Ах, мистер Рэйберн!
– снова ответила она.
– Повторяю, вы слишком хорошо меня знаете.
В этой беспомощно поникшей у него на руках девушке было что-то такое, что говорило: сжалься над ней, не требуй, чтобы она открыла тебе свое сердце. Но он не сжалился и заставил ее признаться.
– Если, зная вас, Лиззи, я действительно не смогу поверить, что вы ненавидите меня, горемыку, или что вы безразличны к моей судьбе, дайте мне услышать еще больше, прежде чем мы расстанемся. Скажите, как бы вы поступили, если бы считали меня равным вам во всем?
– Это невозможно, мистер Рэйберн! Разве я могу представить вас равным себе? Если бы это было возможно, тогда вы бы перестали быть самим собой. Тогда я не могла бы вспоминать тот поздний вечер, когда впервые увидела вас и вышла из комнаты, не вынеся вашего пристального взгляда. Или ту ночь и утро, когда вы сказали мне, что мой отец умер. Или те вечера, когда вы навешали меня в моем новом пристанище. И то, как вы поняли, что я никогда ничему не училась, и помогли мне исправить эту мою беду. И то, как я благоговела перед вами, дивилась и думала сначала, какой вы хороший, добрый, что заботитесь обо мне.