Наша навсегда
Шрифт:
— Она… — боже, у меня бабушка есть? Живая? — где она живет?
— Я ей дом поставил, на своем участке, рядом с моим, — объясняет Большой, — она не хотела стеснять, а я не хотел ее далеко отпускать, так что… Сама увидишь. Когда приедешь?
— Не гони коней, — недовольно рычит Камень, по-собственнически обхватывая меня за плечи, — у нас еще море дел.
— Да решу я ваше море, — усмехается Большой, — с пареньком разберусь, и с сектой этой тоже.
— Не надо, — тут же отказывается Лис, ревниво стрельнув глазами на меня, —
— Да чего вы сами? Щенята…
— Не стоит нас недооценивать, Виталий Владимирович, — спокойно басит Камень, — и с проблемами нашей женщины мы разберемся самостоятельно. Без помощников.
— Хорошо, — помедлив, кивает Большой, — а потом что? Когда разберетесь?
— Потом время покажет, — отрезает Лис.
— То есть, вы хотите продолжать… это все? — Большой сжимает губы, ставит бокал с коньяком на стол, подается вперед, и столько очевидной угрозы в его фигуре, что мне не по себе становится. Опять он! Ну вот зачем?
— Что “все”? — с опасной лаской в голосе уточняет Лис, — наши отношения? Да. И советую вам, Виталий Владимирович, искренне советую, не лезть в нашу жизнь.
— Она — моя дочь! — не выдерживает Большой, сжимая здоровенные кулаки, — а вы тут устроили…
— Так! — я решаю, что надо бы уже на передний план выступить. И не в качестве перетаскиваемой из рук в руки наградной фигурки, — остановитесь! Вы… Ты, — я смотрю в упор на Большого, — не имеете права мне указывать, как мне жить, и с кем. Даже если бы ты меня воспитывал, то я давно уже совершеннолетняя, а, значит, сама принимаю решения. И ни в чьем одобрении или осуждении не нуждаюсь. Понятно?
Большой пару секунд, опешив, смотрит на меня, а затем усмехается неожиданно тепло:
— Нет, ошибся я. Нихрена ты на мать не похожа. Лара была… Хитрой. Никогда слова поперек не говорила, все тишком… А ты… Ты — вся в меня!
Уф…
Это просто финиш какой-то…
Я ему про попытку запоздалой сепарации и отстаивании своих границ, а он восхищается моим характером!
— Но я тебя услышал, дочь, — последнее слово Большой проговаривает с явным удовольствием, — мы этот разговор пока оставим. А потом…
— Мы эту тему закроем, — давлю я, — если мне будет нужно, я сама обращусь.
— Обещаешь? — он снова подается вперед, сверлит меня взглядом, — если кто-то из них… Хоть что-то… — со стороны Лиса слышится тихое: “Охуел”, а Камень просто сильнее меня обнимает и чуть вздергивает в оскале губу, показывая свое отношение к еще одному претендующему на мое внимание и защиту меня мужчину. — Нехрен скалиться, щенята, — Большой не собирается делать вид, что слепой и глухой, — я пристально следить буду, понятно? А ты, Василиса, просто знай, что я в любой момент… Любому… Вырву все, что шевелится и вставлю туда, где оно шевелиться не будет. А еще помни, что бабушка тебя ждет. Я ей еще не сообщал… Ждал результатов. Обещай, что поговоришь с ней. И приедешь в скором времени.
— Хорошо, — киваю
— Кстати, насчет этого говнюка, — переключается на нужную волну Большой, — я реально могу помочь. То, что я, типа, лесник, не значит, что связи не сохранились. Этого твареныша из-под земли достанут очень быстро.
— Сейчас не девяностые, блин! — раздражается Лис, — ваши методы не действуют! Только еще больше спугнете, он вообще на дно заляжет!
— Мои методы работают в любые времена, мальчик, — снисходительно парирует Большой, — давайте, расскажите по порядку все…
В этот момент мне звонит Ирина, и я, извинившись, выхожу из комнаты.
Время для оплакивания прошло.
Теперь время для жизни.
59
— Ты можешь не волноваться, мать, — голос Ирины спокойный, доброжелательный такой, бальзам по душе, ей-богу. Как и слова ее, собственно. — Пока все отлично просто идет! Я понимаю, что тебе сейчас ни до чего, но, как будет время, загляни на свой акк. Удивишься.
— Все настолько интересно? — бормочу я, машинально прибираясь в кухонной зоне и посматривая на троих мужчин, активно обсуждающих дальнейшие планы.
Они решают, как ловить моего друга детства. Бывшего, бывшего друга. И еще не бывшего мужа.
А я не хочу в этом участвовать. Мешать не буду. Отговаривать — тоже. Учитывая вновь вскрывшиеся факты о способе заработка Тошки, точно не буду.
Но и принимать активное участие в обсуждении его поимки и наказания выше моих сил. Потому я эгоистично оставляю за собой право свалить планирование и сами военные действия на плечи своих мужчин.
А сама точно так же эгоистично не хочу ничего знать и слышать об этом.
Лучше про работу. И полезней для нервов.
— Ты не поверишь. Просмотры глянь на последней песне. Я тебе говорила, что она залетит? А ты все сомневалась. Тебе надо и дальше в таком вот формате работать, поняла? Это любят! На это идут!
— Ага… Хорошо… Как только будет возможность, Ир… Ты прости меня…
— Да ну хватит, все! Отдыхай, приходи в себя… Решай вопросы. Еще же с наследством надо, да?
— Да какое там наследство… Квартира двухкомнатная…
— Тоже деньги. Пригодятся. И вообще… — добавила Ира после паузы, — сейчас лучше всего занять голову делами. Это помогает, проверено!
Я никогда не рассказывала Ире в подробностях о том, какие у меня были отношения с родителями, а потому она, не зная деталей, искренне мне сочувствует.
Я выслушиваю еще несколько вполне дельных советов, после чего переключаюсь на звонок на второй линии.
Маринка.
— Дорогая, ты как? — осторожничает она.
На похоронах ее не было, там вообще только узкий круг присутствовал. Никто из секты не пришел, чему я вообще не удивилась.