Наше послевоенное
Шрифт:
– Мальчик, это что у тебя на шее? Это очень похоже на лишай. Лишай заразный, его надо лечить, сходи к врачу.
Каково было парню, который шел рядом с объектом своих воздыханий?!
Я пыталась дать маме знак, чтобы она была поделикатней, но разве ее остановишь!
Наконец Зойка и Павлик свернули в сторону, я и мама пошли прямо.
– Ну мама, что ты пристала, опозорила парня. Это же Зойкин кавалер, тот самый.
И мама решительно сменила тему разговора.
– А
– Валера Данильченко из параллельного, а что?
И подумав немного, я добавила:
– Хочет со мной дружить,
– Что...?- Мама даже остановилась в изумлении.
Ее изумление было мне понятно: Валера был аккуратный чистоплотный мальчик, но он был уныло некрасив.
И подумав, добавила:
– Зато не опасно.
Я хмыкнула, и больше мы к этой теме не возвращались.
В следующем спектакле королеву сыграла Зоя.
2 августа. Опять дождь. Опять прощай тренировки.
3 августа
Прочла Голсуорси "Первый и последний". Во второй раз, и оба раза потрясающее впечатление.
9 августа 1962 г.
Сегодня после тренировки у меня какое-то раздраженное состояние. Такое настроение меня всегда гнетет и если я одна, я стараюсь поскорее выйти из него и успокаиваю себя как могу. Но это не так-то легко. Сегодня я, подумала, что у меня портится характер и это очень нехорошо.
Я начинаю свысока относиться к людям. Все меня в них раздражает, я вижу только плохие стороны человека.
Трудно так жить. Хочется найти точку опоры и судить о людях и их поступках одинаково, без всяких колебаний. А у меня какая-то раздвоенность.
Я как будто и осуждаю человека в душе и в то же время оправдываю его. Поэтому я путаюсь и стараюсь никогда не вмешиваться в чужие дела и не высказывать своего мнения. Когда мне говорят что-нибудь плохое о человеке, я всегда ищу в мыслях причины, вызвавшие тот или иной его поступок, и оправдываю его. Это когда говорят о незнакомых. А когда о знакомых, тут все решает, как я сама отношусь к ним.
11 августа
Вчера я выдрала себе зуб. Рана и челюсть все еще очень сильно болят, поэтому я на тренировки не пошла.
14 августа
Прискорбно сознаться. Но две тренировки в день меня очень утомляют
А когда приходишь домой, то и тут нет покоя. Почти совсем ничего не успеваю читать. Впрочем недавно прочитала Голсуорси - "Путь святого".
Я люблю Голсуорси гораздо больше, чем Джека Лондона и даже больше Диккенса.
Мне понравилась мысль, высказанная одним из героев:
– Все, что мы делаем, не является ошибочным до тех пор, пока результат не покажет, что мы ошибались.
Мама покупала свежее мясо на рынке. Мороженое
Из мяса варились щи - ни борща, ни супа мама не любила. Щи назывались ленивые, ели их без сметаны.
На второе подавалось вареное мясо из супа и салат из помидоров и огурцов с зеленью, политый растительным маслом.
Приходя с тренировки, я кидалась на еду как зверь и мне до сих пор кажется, что ничего вкуснее я не ела.
Иногда покупали цыпленка и несли его вниз головой с базара. Потом кто-нибудь из знакомых соседских мужчин рубил ему голову, и мы готовили чахохбили или сациви. Бабушка пекла на керосинке блины, делала вареники с творогом, в чуде пекла яблочный пирог, в общем без газовой плиты и горячей воды, без всяких условий готовили очень вкусно.
Еда в нашем доме была на первом месте.
Помимо Зои, Заруи и Софы я, после того, как мы переехали, много общаюсь еще с Маней Альберташвили, тоже моей одноклассницей, она живет в доме напротив, и мы часто вместе ходим в школу.
Вот Маня сидит у меня и я пытаюсь объяснить ей что-то из алгебры, но обнаруживаю, что она не знает предыдущего материала. Пытаюсь объяснить приведение подобных членов, но нужно еще объяснить отрицательные числа, абсолютную величину. В общем весь курс алгебры от шестого класса до восьмого.
Я плохой педагог, ну просто никакой, а Маня еще тот подарочек по части математики.
В общем я так заморочила ей голову абсолютными величинами, что на вопрос, сколько будет пять минус три, Маня, не желая попасть в просак, тупо соображала, напряженно тараща свои черные, в черной обводке ресниц глаза.
Позднее, уже в десятом классе, помню, я рассказываю Мане задачку по геометрии с увлечением и надеждой, вдруг поймет? Маня внимательно на меня смотрит и минут через пятнадцать вдруг с размаху сильно ударяет меня рукой по спине.
– Не горбись,- говорит она, - ну что ты спину сгорбила, сядь прямо!
Я замолчала. Стало ясно, что все время, пока я объясняла, Маня не слушала, что я говорю, а смотрела, как я говорю, озабоченная моей некрасивой позой и привычкой сутулиться.
Разве тут до геометрии, когда подруга так себя уродует?
Маня носила косы, а потом подстриглась, и густые, черные волосы непроходимой чащей стояли у нее на голове. Худая, тоненькая Маня любила подчеркнуть свою талию и туго, по тогдашней моде завязывала на себе пояс.
– Маня, у тебя будет шнурованная печень, - говорила ей моя мама, пытаясь просунуть ладонь между поясом и Маниной талией.