Нашествие хазар (в 2х книгах)
Шрифт:
Доброслав взял в руку висевший на железной цепи бронзовый молоток и три раза стукнул им по окованной медью двери. За ней послышалась возня, и оттуда спросили:
– Кто там?
Колдун… Открывай, брат, свои.
Дверь распахнулась, и на пороге возник карлик в белом переднике, с крупной головой и руками-коротышками, но мускулистыми и заросшими густыми рыжими волосами.
– Проходи, колдун. Рад тебя видеть. Да ты не один, с товарищем? А-а, Бука, иди сюда, собачка, иди…
– Не Бука это, Андромед, а сын её… Уже второй
– Похожи, но глаза у него волчьи… Заводите коней во двор, и милости прошу, - Андромед, загребая по сторонам толстыми ножками, двинулся вглубь таверны.
Дубыня шёпотом спросил Доброслава:
– Кто он, этот карлик?
– Хозяин таверны.
Во двор из боковых дверей вышел такого огромного роста человек, что даже Дубыня по сравнению с ним казался пигмеем. Видимо, существует у карликов страсть иметь при себе слуг только гигантов…
– Ты, я вижу, колдун, ко мне не просто поесть и выпить заехал, вам нужен ночлег… Так?
– спросил карлик, усаживаясь на дубовую скамейку в зале таверны с таким усилием, какое делает дитя, когда оно пытается залезть на деревянного коня.
– Угадал, Андромед. Неужели это написано на наших лицах?
На ваших бородатых лицах вряд ли что прочтёшь, но угадать нетрудно… Если бы вам захотелось пообедать, вы бы всё необходимое для этого извлекли из своих пузатых тобол и поели бы на свежем воздухе…
– Ай да молодец! Верно.
– Я уже приказал жене великана приготовить для вас две комнаты, чтобы вы храпом не мешали друг другу.
– Спасибо, мой маленький человек… Но сначала мы с Дубыней сходим в терму.
– Имя вашего друга точно соответствует его физиономии, - расхохотался карлик и, ловко спрыгнув со скамейки, скрылся во внутренних помещениях, чтобы снова отдать какие-то распоряжения.
Дубыня сверкнул глазами, но Клуд его успокоил:
– Не сердись. Добрее этого карлика нет человека в этом паршивом Херсонесе. Я не люблю город, Дубыня… Мерзко все живут здесь: обманывают друг друга, любят золото, поклоняются своему богу, но сами развратничают, грабят, убивают, потом просят прощения у попов, и опять берутся за старое… Мне кажется, что они и храмы построили, чтобы было где просить прощения за свои греховные деяния…
И уже в терме, после парной, развалясь на холодных каменных лавках, Доброслав поведал историю, после которой они с карликом подружились.
…В тот вечер Андромед непредусмотрительно отпустил своего слугу с женой навестить родственников, оставив при себе лишь их сына, тоже немалого роста и не жалующегося на отсутствие силы и здоровья.
В таверну вошли четверо мужчин, сели в углу и заказали жареное баранье мясо и вино. За окнами темнело. Посетители один за другим покидали таверну. Но четверо в углу, казалось, и не обращали внимания на время; они с аппетитом поглощали жирное мясо, запивая его вином, о чём-то оживлённо говорили и весело хохотали.
Они, конечно, не могли не заметить, что сегодня посетителей обслуживают всего двое - сам хозяин-карлик и юноша. И, видимо, тогда-то у них и возник грабительский план.
Когда в зале, кроме них, никого не осталось, они подозвали Андромеда получить с них за ужин, и пока один рылся за поясом, трое заперли на засов дверь и приставили к горлу юноши акинак. Но карлик всё-таки сумел проворно вывернуться из рук «платившего», подбежать к двери, отдёрнуть засов и с криком «Стража!» выбежать на улицу.
На его счастье мимо проходил оказавшийся в Херсонесе по делам тиуна Доброслав с Букой. Он пустил собаку в таверну и следом за ней вбежал сам. Встал, вынув кинжал, у входа. Грозный, могучий, полный решимости. А рядом с ним застыла, готовая к прыжку, Бука, злобно оскалив пасть на разбойников. Никто из них даже не посмел шевельнуться…
Андромед привёл стражников, и грабители были отправлены куда следует.
– Как тебя зовут?
– спросил карлик у Доброе лава.
– Клуд…
– Клуд? А что это означает?
– Колдун…
– Врёшь, никакой ты не колдун, - улыбнулся карлик, обретая после испуга нормальное душевное состояние.
– Ты, наверное, язычник, Клуд?
– И что же?
– Это ничего не меняет, - поспешил заверить карлик.
– А как ты кличешь свою собаку?
– Бука.
– Бука, - обратился к ней хозяин таверны, - иди, тебя накормит вон тот юноша.
– Она пойдёт только тогда, когда я ей скажу. Иди, Бука.
Собака покорно пошла, а карлик вынул из-за пазухи мешочек и стал отсчитывать несколько золотых.
– Спасибо вам, колдун и Бука, - и карлик протянул Доброславу золотые.
– Отныне моя таверна «Небесная синева» будет и вашим домом, можешь приходить сюда в любое время суток… Меня зовут Андромед.
И сейчас Клуд стал оправдываться перед Дубыней:
– Наверное, мне не следовало бы брать византины, всё-таки добро должно совершаться бескорыстно… Ты же знаешь, я вот уже девять лет коплю на поездку в Киев… И взял. Но не стал ничего объяснять Андромеду. Тем более что он сразу определил во мне язычника. Но золото больше любят они, христиане, чем мы, язычники. Хотя их Бог, говорят, и порицает алчность…
Посвежевшие, вышли они из термы и поспешили к таверне карлика, потому что было уже далеко за полдень. И им навстречу попадались принаряженные греки с жёнами и детьми, которые направлялись к базилике Двенадцати апостолов. Там сегодня и назначено церковное шествие с крестами, хоругвями и иконами во благодарение Бога, избавившего город от беспорядков и бунта черни…
– Слышал, что говорили в парной?
– спросил Доброслав.
– А что?
– Уши тебе залепило?… Якобы охлос взывал: «Долой императора Михаила-пьяницу и его наместника Никифора…»