Наши на острове
Шрифт:
И понятно почему. Дело в том, что здесь располагалось огромное количество магазинчиков со всевозможной выпивкой и белорусскими сигаретами из-под полы, множество забегаловок с быстрой едой, кабаков, казино, мест, где скупают краденое, и т. д. Девушки с пониженной социальной ответственностью также именно на этой улице торговали своими бренными телами, даря одиноким (и не только) мужчинам незабываемые ночи. Облюбовали эту часть города и всякие жуликоватые личности с тёмным прошлым из Восточной Европы. Наркотиками торговали чуть ли не в открытую, никого не боясь. Специфический
На улице стоял невыносимый смрад, в котором перемешалось всё: и выхлопные газы, и вонь от дешёвых кабаков и пабов, и специфический запах автосервисов и рядом же находившихся салонов красоты.
Здания вокруг в основном были Викторианской эпохи, но сама архитектура и застройка оставляли желать лучшего.
Улица пользовалась очень плохой репутацией в городе, и поэтому неудивительно, что сюда как магнитом тянуло всяких джентльменов удачи и прочую разношёрстную публику. Пожилые же люди вечерами старались обходить это место стороной.
Власти города и полиция не успевали наводить здесь порядок, и практически всю власть на улице захватили эмигранты. Если в других местах города всё-таки встречались англичане, то на Линкольн-роуд их не было в помине.
Вот на такой «весёлой» улице и располагалось агентство по трудоустройству «Интер рейкрут». Добравшись до него, мы снова перешагнули через порог и уселись на стульчиках рядом с регистратурой. Агентство было маленькое (по сравнению с ПМП), обустроенное в когда-то обычном жилом доме.
Мы молча ждали, когда нас позовёт пышная, килограмм под сто, барышня, которая сидела за столом метрах в трёх от нас и, подзывая кандидатов по одному, давала им тест и о чём-то бойко расспрашивала.
Зрение у меня было отменное, поэтому без особого труда на карточке на её груди я прочитал, что её зовут Лариса.
«А-а-а, значит, говорит по-русски», – радостно подумал я. И это обстоятельство немного успокоило меня, потому что переживал я ужасно, все внутренности колотило, уши заложило, лицо от волнения раскраснелось, хоть прикуривай.
Передо мной в очереди сидела пара смуглолицых, низеньких, метра по полтора ростом, похожих на папуасов ребят и худенькая, прыщавая девушка нашей, прибалтийской наружности.
В таких случаях хочется, чтобы время шло медленней или остановилось вообще, но оно, как назло, пробежало незаметно, и я услышал, как девушка грубо на английском скомандовала:
– Следующий!
При этих словах Артур локтем толкнул меня в бок и махнул головой в сторону стола, где сидела девушка, давая понять, что, мол, пора. Я встал и ни живой ни мёртвый подошёл к столу. Приблизившись вплотную, я ещё раз убедился, что девушку зовут Лариса, и первым начал разговор, притом на русском.
– Привет, – сказал я и широко улыбнулся, демонстрируя все тридцать два зуба, что имел в наличии.
– Здрасьте, – ответила она, не растерявшись, и при этом строго осмотрела меня сверху донизу, немного подвинув вперёд очки на носу.
– Только вчера приехал и вот работу ищу, – продолжал я, не давая ей
Она, улыбаясь, предложила присесть, достала из стола анкету и положила её передо мной. При этом, довольно громко и демонстративно продолжая общаться со мной на английском, начала пальцем показывать мне правильные ответы.
«Прикинь?» – подумал я и весь засиял, как начищенный золотой червонец, благодать расплылась по телу. Захотелось расцеловать эту Ларису в уста. Но я решил не кидаться в крайности, а проявить выдержку и набить себе цену. Поэтому, не подавая особо виду, что несказанно рад, деловито в конце теста поставил дату и подпись и тихо сказал:
– Спасибо, с меня конфеты и цветы.
– Всё, вы сдали, – утвердительно произнесла она.
Сделала копию моего паспорта, записала номер телефона и напоследок, уже на русском, тихо тоже так говорит:
– Мы вам позвоним, но английский учи… – посмотрела на копию паспорта и добавила: – Артур.
Радости моей не было предела.
Мы вышли на улицу, и полчаса назад казавшийся мне зловонным воздух одарил свежестью и теплотой, я полной грудью дышал несколько минут и никак не мог надышаться. Я был так счастлив, будто докторскую защитил или женился.
Схватив Артура за руку, я тряс её минут пять, приговаривая:
– Я прошёл, я прошёл. Прикинь, Артур.
А он важно так, со знанием дела отвечал:
– Ну я же говорил, что всё будет хорошо. Тут всех берут, главное, тело дышит и передвигается.
Мой проводник рассмеялся, и мы не спеша побрели с ним домой.
Вот таким интересным образом я зарегистрировался в агентстве по трудоустройству, и теперь знал, что без работы уж точно не останусь, а для эмигранта это главное.
Вечером по этому поводу меня ждало продолжение пьянки. Боря рвал и метал, орал как резаный, доказывал, что сразу надо было идти в «Интер», что, мол, в ПМП все продажные. Хотя этот чудак сам работал в ПМП. Он минут с десять так поорал, но, когда речь зашла о проставке, агентурные дела пошли побоку, и он весь переключился на другую волну. Назвал меня лучшим другом и отличным малым, хотя я знал его второй день.
Теперь уже и Петрас остался дома, заявив, что нельзя так много работать и уж сегодня он не упустит свой шанс и оторвётся по полной.
Так как Петрас остался дома, я в результате оказался без койки. Артур снова пришёл на помощь, выручив меня своим надувным матрасом. Постель у меня имелась своя, и так как другого выбора не было, я расположился с Борей в одной комнате. Но как говорится, нет худа без добра, и эта ситуация с отсутствием места для ночёвки подтолкнула меня к следующему важному шагу моей эмигрантской жизни. Я договорился с Артуром, что завтра же мы поищем мне подходящее жильё, чтобы я мог быстрее съехать подальше от этого образца коллективного проживания и не слушать больше постоянный Борин храп и всевозможные запахи.