Наши уже не придут 4
Шрифт:
— Им будет гораздо легче это сделать, если наша экономика рухнет, — покачал головой рейхспрезидент. — Эти деньги, предлагаемые большевиками, нам сильно помогут. Это чистая экономика, а не политика.
— Всё — политика, — не согласился с ним Адольф. — Мы не должны принимать от них подачки, как бы тяжело нам ни было.
— Герр Гитлер, вы не понимаете… — поморщился Гинденбург.
— Нужно срочно отменить эти договорённости! — воскликнул Адольф. — Эти деньги ничего не решат, а мы лишимся ценных заводов!
—
— А что с ним? — напрягся Адольф.
— А вам разве ещё не сказали? — удивился Гинденбург.
Гитлер с раннего утра был в разъездах — прояснял масштаб ущерба, наносимого правительством промышленной мощи Германии, но сейчас он вспомнил, что сегодня в Рейхстаге должно было пройти голосование по проекту внедрения новой службы безопасности.
Его расстраивало то, что он так опрометчиво съездил в Баварию, в свою усадьбу — в кои-то веки решил взять отпуск, чтобы написать программную статью, и так не вовремя. Но ничто не предвещало этого договора с большевиками, который, судя по всему, случился практически спонтанно.
— Нет, — покачал головой Адольф.
— Голосование прошло успешно — 83% проголосовал «за», — улыбнулся Гинденбург. — Отныне часть полицейских функций будет передано в новую службу. В вашу службу.
В Рейхстаге НСДАП занимает 382 места из 579, что равно 66% мест. Это гарантирует принятие любого закона, но Адольф старался не злоупотреблять этой властью. Ещё слишком рано.
То, что он предложил через своих депутатов, уже было слишком смело, поэтому он ждал результатов голосования с некоторой опаской, но всё закончилось благополучно. Никто не стал громко возражать и протестовать против учреждения новой полиции — Корпуса защиты Рейха.
В состав корпуса войдут штурмовики Адольфа, состоящие в его фрайкоре. Его личная армия существует ещё с войны с коммунистами, но теперь у неё, наконец-то, появился официальный статус.
— Я рад, — произнёс Адольф, — и признателен вам за то, что вы сделали для этого.
— Не стоит, — улыбнулся Гинденбург. — Но я прошу вас — не нужно поднимать тему сделки. Она нужна Германии.
— М-м-м, хорошо, — спустя несколько секунд раздумий, ответил Адольф. — Я осуждаю эту сделку, но ради Германии…
Они поговорили ещё примерно десять минут, на тему Рейнской области, после чего Адольф покинул Рейхстаг и поехал во дворец принца Альбрехта, в котором сейчас находятся люди, с которыми ему очень важно поговорить.
В приёмном зале дворца его уже ждали двое: Аристид Бриан, бывший председатель Совета Министров Франции, а также Джозеф Остин Чемберлен, бывший министр иностранных дел Великобритании.
— Приветствую вас, мсье Гитлер, — произнёс Бриан.
— Приветствую, — улыбнулся Чемберлен.
— Приветствую, — кивнул им Адольф. —
— Мы надеемся на это, — сказал француз.
— Что ж, тогда я готов разговаривать, — Адольф сел в мягкое жёлтое кресло.
— Считаю необходимым сразу же установить границы, — произнёс Аристид Бриан. — Ремилитаризация Рейнской области — это невозможно…
— Эх, а я уже подумал, что… — начал подниматься из кресла Адольф.
— Не торопитесь, — остановил его Остин Чемберлен.
Адольф вернулся в кресло.
— Я предлагаю пересмотреть понятие «демилитаризация», — продолжил французский представитель. — О вводе войск в эту область не может быть и речи — это категоричное условие моего правительства. Но по поводу производства вооружений нет никаких особых возражений.
Очевидно, что французы боятся повторения начала Великой войны, когда германские войска стремительно ворвались на их территорию. Теперь же армии Рейха придётся проходить через всю область, что даст французам время на мобилизацию. Трусливо, но обоснованно — германскую армию нужно бояться.
— Это уже что-то, — кивнул Адольф. — А Саарская область?
— Обсуждать это ещё слишком рано, — покачал головой француз. — Не торопитесь.
Видно, что затронутый вопрос ему не понравился, но Адольф здесь не для того, чтобы задавать приятные вопросы.
— Если мы сумеем договориться, то мне видится возможным отмена некоторых ограничений, предусмотренных Версальским договором, — произнёс Чемберлен. — Например, ослабить ограничение на численность армии, разумеется, «для поддержания внутреннего порядка», скажем, до трёхсот тысяч солдат. Также Германии будет разрешено производить собственную военную авиацию и бронетехнику.
— Военные учебные заведения, военно-морской флот, военные репарации, — перечислил Адольф.
— Первые два требования — разумеется, — кивнул Бриан. — Третье — к сожалению, нет.
— Не спешите, мсье Бриан, — покачал головой Чемберлен. — Смягчение репараций или их полное прекращение — это вполне возможный сценарий. Правда, мне больше верится в смягчение.
— Это лучше, чем ничего, — произнёс Адольф. — Но мы должны получить возможность производить вооружение в Рейнской области — любое вооружение.
— Кроме химического, — уточнил Бриан.
— Хорошо, — легко согласился Адольф. — Но каковы ваши условия?
— У нас лишь одно условие — не допустите дальнейшей экспансии большевиков, — ответил на это Остин Чемберлен. — Если они нападут на Польшу, Финляндию или любую другую страну на востоке, с вашей стороны должен быть дан однозначный и жёсткий ответ. Если понадобится, то подкреплённый оружием. Ради этого мы готовы пойти на большие уступки.
— Меня это устраивает, — произнёс Адольф.