Наши уже не придут 4
Шрифт:
— Хе-хе… — хохотнул Парфёнов. — Юморист…
— А что значит для нас этот закон? — спросил Смутин, в американском миру более известный как Цирил Смут.
— Да почти ничего, — усмехнулся Леонид. — Закон вводит пошлины на двадцать тысяч наименований товаров, но все они иностранные. А ведь всего два года назад договорились о беспошлинной торговле… Только вот теперь другие страны тоже введут защитные пошлины, что всё осложнит. Иногда мне кажется, что Гувер — это умственно отсталый мальчик, которого по ошибке выбрали президентом…
— И когда они введут пошлины, что будешь делать? — спросил Геннадий Парфёнов, сидящий в кресле
Естественно, это галимая антисоветчина, но комикс нравится многим, по причине забавной рисовки. Леонид, читавший этот комикс, особо отметил топорность пропаганды. По сюжету комикса, Тинтин оказывается в СССР в период войны с Польшей. Сначала он встречает ужасы, переживаемые крестьянами, насильно согнанными в артели, а затем его пытают сотрудники ОГПУ, от которых он сбегает. Но на этом его беды не заканчиваются — в деревню, где он спрятался, приезжает военный комиссар. Тинтина насильно вербуют в Красную Армию, после чего лично Немиров бросает его подразделение отражать польскую танковую атаку с одной винтовкой на троих, в результате чего всё подразделение Тинтина гибнет, а он сам попадает в плен к полякам, где всё проясняется и благополучно разрешается. (1)
— А что поделаешь? — развёл руками Леонид. — Придётся либо платить пошлины, либо прекращать экспорт. Но я буду платить пошлины и честно торговать. Моя лапша попадает под категорию «переработанные пищевые продукты», Смут и Хоули ввели на эту категорию 40% пошлину. Если другие страны введут зеркальные пошлины, то я просто подниму цену за единицу до двух центов — у моих конкурентов самая дешёвая лапша стоит от трёх центов. Им придётся вводить пошлины специально против меня, если они хотят, чтобы их производство лапши стало конкурентоспособным, но никто не будет вводить 100–150% пошлины. Вывод: Смут и Хоули подгадили всем, кроме меня.
— Всё-то ты предусмотрел, — усмехнулся Парфёнов. — А что у нас с Центром?
— Да ничего такого — работаем по комбинации, — пожал плечами Курчевский.
Сейчас он подготавливает почву к продаже собственного сталеплавильного завода в СССР. Сделать вид, что его дела обстоят плохо, было нетрудно, ведь сейчас лихорадит весь рынок и плохо всем. Никто даже не стал вдаваться в подробности, когда Леонид начал переговоры с Советским бюро в США и сделал ему очень выгодное предложение.
Вся прелесть схемы в том, что СССР заплатит ему двадцать миллионов долларов за огромный завод, а потом он «растворит» их в строительстве тридцати десятиэтажных домов класса «люкс», после чего вернёт около 40% этой суммы обратно в Союз.
Стоимость сталеплавильного завода «K-Steel Plant III», ранее называвшегося «Edgar Thomson Steel Works», для СССР, в итоге, будет намного ниже. Он принадлежал компании «US Steel» — Леонид купил его за 32 миллиона долларов в 1928 году, для нужд других своих предприятий.
В прошлом году завод прошёл капитальную модернизацию, поэтому считается новейшим и выдаёт 3 миллиона тонн стали в год.
Рабочие очень недовольны продажей этого завода, ведь они остаются без работы, но Курчевский уже всё продумал — там же, в Брэддоке, штат Пенсильвания, в следующем году будет заложен сталеплавильный комбинат, который будет вдвое больше, чем предыдущий.
Выглядит, как глупость, но правительство Пенсильвании полностью поддерживает его решение — это ведь работа для десятков тысяч людей
Его «K-Steel Plant III» решили поставить в Курске, где есть подходящая железная руда. Потребуется время, чтобы завод вышел на плановую мощность, но зато как выйдет, это даст существенный прирост по выплавке стали. Как известно Леониду, СССР выплавляет около 6 миллионов тонн стали в год, а «K-Steel Plant III» прямо сейчас выплавляет 3 миллиона тонн в год.
Ещё есть коксохимический завод в той же Пенсильвании — бывший «H. C. Frick Coke Company», ныне известный общественности, как «K-Coke Plant I». Он тоже ранее принадлежал «US Steel», но был продан Леониду за 1,5 миллиона долларов США.
Сейчас этот завод, масштабированный впятеро и модернизированный до современного уровня, стоит 7–8 миллионов, но продаст его Леонид за 4 миллиона. Поставят этот завод на Донбассе, рядом с городом Дмитриевск. Выдавать он сможет около 5,5 миллионов тонн кокса и около 9,5 тысяч тонн толуола в год.
Коксовые печи «K-Coke Plant I» коксуют уголь при температуре 1200–1300 градусов Цельсия, что даёт больше кокса, но сильно меньше толуола.
В СССР, ввиду отсталости технологий, применяют коксование при температуре 650 градусов Цельсия, что даёт меньше кокса, но гораздо больше толуола. Там ещё выходят бензол и другие ароматические углеводы, но советское правительство сильно интересует только толуол…
Курчевскому известно, что при 1300 градусах Цельсия с одной тонны угля получается примерно 700 килограмм кокса и 1,25 килограмм толуола, тогда как при 700 градусах Цельсия получается примерно 600 килограмм кокса и 2,5 килограмма толуола.
Соответственно, «K-Coke Plant I» в год расходует 7,59 миллионов тонн угля, чтобы получить 5,5 миллионов тонн кокса и 9,5 тысяч тонн толуола. Логично, что Центр захочет «отступить» на предыдущий уровень технологий, в ущерб количеству кокса, но в пользу количеству толуола. В таком случае, они будут получать 4,56 миллионов тонн кокса и 19 тысяч тонн толуола.
Леониду никто не говорит, зачем так много толуола, но он и сам всё прекрасно понимает — СССР нужно очень много тротила…
Официальной статистикой по Советскому Союзу никто, кроме Госплана, не владеет, но разведки работают и передают некоторые данные в открытые источники — в СССР производят примерно 90 тысяч тонн толуола в год, поэтому новый коксохимический завод даст неплохую прибавку в общую кассу сырья для взрывчатки. Это только примерно, по объёму экспорта красителей — возможно, что реальный выпуск гораздо больше.
Это втрое больше, чем годовое производство в США, которое ещё и упадёт скоро на 9,5 тысяч тонн. В Германии, как говорят, производят 15 тысяч тонн толуола, что даже не очень смешно. Но немцам больше нельзя — Версальский мирный договор…
— Но что с Гватемалой? — спросил Парфёнов. — Меня зовут в Мехико — хотят обсудить что-то важное. Гурский тоже хочет что-то обсудить, по теме новых разведданных, а у меня ещё нет внятного и решительного ответа.
— Да начинайте, — махнул рукой Курчевский. — Если кристерос готовы, то начинать эту войну не мешает вообще ничего. Главное, чтобы вы тоже были готовы.