Наследие эльфов
Шрифт:
– Возможно, – отозвался Герн, его глаза стали серьезными.
Ка потянула его за руку.
– Побежали, – сказала она. – В конце концов, мы ведь пришли танцевать! Если мы не будем танцевать в Неделю Костров…
– Наши сердца замерзнут, – пробормотал Герн. – Я помню.
И они бросились вниз по склону. Трава и кусты мелькали перед глазами, снизу из-под крон деревьев стали слышны смех и музыка и заметно мерцание цветных фонарей. Вдруг прямо перед ними из высокой травы выросла сутулая фигура сидящего темноволосого эльфа. Герн непременно бы налетел на него с
– Кто это? – спросил он у Ка.
– Мой брат, – ответила та, не глядя на Герна. – Он не танцует с тех пор, как одна девушка убежала от него во время пляски Ночи Костров. Это было… давно.
В ту ночь они больше не разговаривали. Время словно бы утонуло в ощущении сладкой горечи, пронизывавшем все это место. Но вдруг сквозь смех, музыку и шепот, сквозь все это серебристо-зеленое мерцание проник какой-то пронизывающий будоражащий звук, и все разом стихло. Тогда стало ясно, что это тонкий хрустальный перезвон тысячи бубенцов, несущийся сверху. Они подняли лица к небу и увидели, как в звездной вышине проносится, оставляя за собой сияющий след, карета золотой скани, запряженная шестеркой белых и черных коней.
Тихий, подобный ветру, вздох пролетел по саду. В этой звенящей тишине никто не услышал, как брат Ка очутился рядом с ними. И даже Герн повернул голову, только когда Ка вскрикнула, потому что Король Айоли резко дернул за висевшей у нее на шее флакон, обмотав вокруг ладони цепочку.
– Ничего не хочешь мне сказать насчет этого, сестра? – Король помахал у нее перед лицом флаконом, пристально глядя в глаза.
Ка поджала губы, глаза решительно сузились.
– Можешь не отвечать, – Айоли отпустил цепочку и отвернулся. – Келвин! – позвал он.
Рядом с ними тут же появился невысокий эльф, чьи золотые кудри волнами спадали на тунику, материал которой больше всего напоминал жидкое серебро.
– Утром пойдешь к Дереву. Возьми с собой кого-нибудь.
– Да, сир, – поклонился эльф, многозначительно проводив взглядом удаляющуюся карету, и приготовился исчезнуть.
Айоли придержал его за рукав, проницательно взглянув в глаза.
– Утром я сказал, – внушительно произнес он. – Иди – танцуй.
– Да, сир, – пристыженно кивнул эльф и на этот раз исчез.
Вслед за ним исчез и Король.
Лишь звон бубенцов еще оставался в воздухе.
Яркое сияние и мерцающие контуры рун вырывались из Зеркала и переполняли комнату так, что предметы, казалось, растворялись и плавились в их потоках. Точнее, зеркала там уже давно не было, была только неуклонно расширяющаяся воронка в дубовом столе. Внезапно воздух в комнате задрожал и из воронки в вихре света, знаков и искр выпрыгнула человеческая фигура с посохом.
Рур спрыгнул на пол рядом со столом, направил посох в сторону воронки, а свободной рукой нарисовал в воздухе замысловатую фигуру.
– Закройся! – приказал он глухим голосом.
Воронка
– Именем Четырех, именем их жизни, текущей во мне! – Рурлаф раскинул руки ладонями вверх и поднял лицо к потолку.
Он чувствовал, как потоки энергии, наполнявшие комнату, закручиваются вокруг него, обжигают тело и душу, отрывают от пола легко, словно перышко. Он позволил им течь сквозь себя – ощущения были не из лучших, но он чувствовал, что справится. Главное не поддаться желанию отбросить их – освободиться от невыносимого жара. Друид подождал, пока Сила достигнет нужной концентрации, чтобы составить противоположный полюс воронке, а затем резко направил ее на то, что когда-то было Зеркалом.
– Закройся!
Комната наполнилась оглушительным ревом, затем сияние угасло и все стихло.
Рур ощутил, как его ноги коснулись пола. Он пошатнулся и присел на корточки, чувствуя, как тело само собой приобретает человеческий облик.
Со стола свесилась мордашка, которую можно было бы назвать детской, если бы не огромные золотые глаза с щелевидными зрачками и оскал одинаково острых клыков, отчего-то наводящих на мысль об осколках стекла.
– Ты там как, друид? – спросило существо голосом Зеркала, на лбу у него блестели крупные капли пота. – Выглядишь паршиво, и волосы у тебя зеленые.
– Лучше о себе подумай, – отмахнулся Рур, одеваясь. – Последний раз, когда я видел тебя таким – ты был старше.
Дух зеркала втянул зубы и прикрыл глаза, но исказившая его лицо болезненная гримаса все равно мешала считать его человеческим.
– Думать о себе, да? – он сдавленно рассмеялся, не разжимая губ, его смех походил на звон разбитого стекла. – С таким же успехом ты мог посоветовать мне ни о чем не думать. Ведь теперь я уже даже не зеркало. Я ничего не могу сделать, – он чуть приоткрыл светящиеся глаза и покосился в сторону лежавшей на полу Лори, под чьей щекой уже растеклась небольшая лужица крови, – даже помочь тем, кого люблю. Знаешь ли ты, как тяжело все видеть, понимать и не иметь возможности вмешаться?
– Знаю, – Рурлаф проследил направление его взгляда и поднялся с пола. – Но не надо прибедняться: ты знаешь себе цену не хуже чем я, Терголн – повелитель отражений.
Рурлаф опустился на колени возле Лори и положил ей руку на плечо. Оно было теплым, даже горячим. Друид замер с выражением глубокого изумления на лице. Тысячи чувств и мыслей смешались в его душе. Он бы был счастлив, если бы только мог поверить в то, что…
– Она жива, – выдохнул Рур.
– Конечно, – отозвался со стола повелитель отражений, растягивая слова. – Механизм исполнения предсказаний очень сложен. Так быстро это не происходит.