Наследие эльфов
Шрифт:
– Но события развиваются таким образом…
– Меня вполне устраивает, как они развиваются.
– Ты хочешь умереть? – поднял брови альв.
– Я не боюсь смерти, – кисло отозвалась Лори. – Я прожила хорошую долгую жизнь, и все такое.
Рурлаф на подоконнике неуютно поежился.
– Не такую долгую, как у твоей матери, – возразил Лоувейн.
– У каждого своя жизнь.
Выражение на лице Лоркан стало еще более кислым. Ее взгляд остановился на непроницаемо-мрачной мине Эда. В этот момент издалека, словно бы сквозь воду, она услышала тяжелый нарастающий гул, будто бы тысячи деревьев
В глазах эльфа она, как в зеркале, прочла такую же смутную злость и желание отрубить навязчивому альву голову. Но, черт возьми! Ее злость была во много раз больше! Она всю жизнь убила – всю себя отдала, чтобы усыпить этих тварей! А стоило взяться за нее с двух сторон, и весь ее мир рушился как карточный домик! К тому же у нее уже не было времени начинать все с начала.
Лоркан с трудом подавила желание закричать вместе с демонами. Но то ли доведенное до рефлекса спокойствие сказывалось, то ли болезненно сжавшиеся губы эльфа, вместо этого она прошептала одними губами:
– Идите. Быстро…
Эльфы, будто бы дожидавшиеся лишь этого, единым движением поднялись из-за стола.
– Иди с ними, Герн, – сказала она чуть громче. – И… – она обвела взглядом все еще стоявших у стола офицеров, – не перемрите там все. Вечером мне понадобится помощь каждого из вас.
Эльфы кивнули и один за другим вышли из комнаты.
Но Герн не двинулся с места. Он стоял у камина, склонив голову, и отблески пламени мерцали в его глазах. От раздражения и отчуждения, витавшего в воздухе, у него саднило в носу и сосало под ложечкой. В этот момент рука Рура легла на его плечо.
– Хорошо, – наконец сказал Герн. – Только вечером тебе придется многое объяснить, в конце концов, я ученик, а не прислуга.
– В этом смысле тебе лучше валить отсюда, пока цел, – усмехнулся альв, отправляя в рот ложку черничного варенья. – Вряд ли кто-то на этой Горе проживет достаточно долго, чтобы объяснить что-то. Да и вообще – путь друида это в девяноста девяти процентах случаев путь к смерти.
Лицо Лори изобразило гримасу, долженствующую изобразить подобие улыбки.
– Мой милый Лоувейн, – сказала она дрожащим голосом. – Вы так уверенно говорите подобные вещи… – друид похлопала альва по плечу. – А ведь я знаю вещь гораздо хуже смерти.
– Да, – альв вопросительно посмотрел на нее снизу вверх. – И что же это?
– Такая жизнь, как у тебя, – заключила Лори.
И хотя лицо альва всегда было белее молока, прозрачнее лунного света, все в комнате почувствовали, что он побледнел.
Пока они с Лори сверлили друг друга взглядом, Рурлаф планомерно выталкивал Герна из комнаты. Когда же они уже вышли, альв резко обернулся к двери и крикнул:
– А вас, магистр Рурлаф, я попрошу остаться.
– Ага, – Вил тряхнул золотистой головой. – Они его все-таки выгнали.
Оба эльфа стояли по бокам двери, опершись спиной о кору Дерева.
– Ну как? Сильно тебе досталось? – спросил Эд. – Она бывает чертовски черствой, когда сердится.
– А еще она плакса, – добавил Вил.
– И у нее нет чувства
– И чувства самосохранения тоже.
– Она добрая девочка.
– Но ее способности слишком тяжелая ноша для такой, как она.
– И тем не менее она все еще жива.
– Уже двести пятьдесят лет как.
– И она управляет этой Землей и ее магией.
– Больше ста лет.
– Именно поэтому мы боимся ее, – заключили эльфы хором.
– Боитесь? – усмехнулся Герн, спускаясь с крыльца. Его клыки сверкнули на солнце. – По-моему мы все здесь не в том положении, чтобы бояться.
– Мне казалось, что будет лучше, если я помогу там. – Рурлаф обернулся в дверях, и комната озарилась его невинно-обворожительной улыбкой.
– А мне казалось, – мрачно сказал секретарь архимага, что ты выполняешь приказы университета. И что твой приказ запрещает тебе покидать место службы.
– Насчет этого, – в тон ему сказала Лоркан. – Мои полномочия предусматривают, что в случае чрезвычайной ситуации я могу вызвать на помощь любого сотрудника Университета. У меня тут два рапорта… – она извлекла из рукава свитки пергамента. – В первом говорится, что магистр Рурлаф был вызван мною…
Альв попытался было возражать, но Лоркан не дала ему открыть рта.
– Действовать нужно было быстро, и не было больше никого, кто был бы одновременно посвящен в ситуацию и обладал соответствующими навыками. И неважно, как он был в тот момент занят! И второе… Я прошу оставить магистра здесь до окончания операции. – Лори задумчиво постучала пергаментами по столу и протянула их Лоувейну. – Если вы подпишите это сейчас, нам удастся избежать ненужной суеты и неразберихи. Так я думаю.
Альв развернул одну из бумаг и пробежал ее глазами.
– Ну что ж… – он усмехнулся, и эта усмешка сделала его похожим на эльфа. – Как насчет того, что я подпишу эти бумаги, а ты пообещаешь мне выйти за нашего принца?
– А как насчет того, – фыркнула Лори, – что я собираю своих людей и Рурлафа, и мы прячемся где-нибудь в лесах. А вы разбирайтесь здесь, как знаете. Я не могу работать в таких условиях. Когда все утрясется, я подам на вас жалобу в совет. Неважно, как сильно меня там не любят, но мало кто хочет терпеть в университете альвов. Так что вне зависимости от того – выживете ли лично вы в этой заварушке, для оставшихся нелюдей в университете это будет серьезной проблемой.
– Мда, – секретарь архимага мрачно посмотрел на свою овсянку. – Вне зависимости от того, кто тебя воспитывал, совершенно очевидно, что интриговать ты училась у матери.
4
– Это место, – вздохнул Эд, – возникло благодаря любви. Но с тех пор и на протяжении многих веков им правила ненависть. Одна только ненависть. А ненависть порождает чудовищ.
Они сидели в неглубоком овраге и чувствовали, как тихо стонет и вздрагивает земля. Они сидели так тихо, что даже птица не увидела бы их, но покрытые инеем камыш и ветки, что переплелись над их головами, то и дело трепетали, посыпая охотников морозными иголочками и мерцая в лучах солнца. К тому же Герн уже давно почувствовал запах – легкий, терпкий, похожий на запах прелой листвы.