Наследие Иверийской династии. Господин Демиург
Шрифт:
Когда моё замешательство достигло пика, мы набрели на… глубокую яму. Могилу.
Мужчины остановились возле неё.
Я застыла каменной статуей, отказываясь верить в происходящее. Боязливо оглянулась. Ветер приподнял полы плаща, неожиданно холодным языком прошёлся по шее.
Нет.
Невозможно.
Меня ведь не убьют. Мы ведь не за этим сюда пришли. Разве могла Лаптолина решиться на подобное? Или это приказ Кирмоса лин де Блайта?
И сразу паническое, бессвязное – почему я пришла сюда, как покорная овечка? Почему позволила этому случиться?
Потому
Происходящее казалось бредом, способным вызвать лишь смех и недоумение.
Стараясь не обращать внимания на страх, скрутивший нутро, я расправила плечи, крепче сжала челюсти и заставила себя поднять подбородок.
– Вы не могли бы помочь мне? – голос прозвучал нежно и игриво, как будто мы были на балу в роскошном зале. – Пожалуйста, дайте руку, чтобы я могла на неё опереться – в этой темноте невозможно разглядеть ни зги.
Хотелось заорать от ужаса, упасть на колени и умолять сохранить жизнь, но вместо этого я натянула самую очаровательную и открытую из своих улыбок. Надеюсь, её заметят в этой серой мгле.
В ответ один из охранников спустился в темнеющую узкую пропасть и действительно протянул мне руку. По правилам нашей игры мне следовало подойти и принять помощь. Но ноги, как назло, будто вросли в землю и я превратилась в одно из местных деревьев – с толстым стволом, раскидистой кроной и вспарывающими землю цепкими корнями.
Кряхт, как же сложно сохранять достоинство на пороге собственной казни!
– Смелее, леди, – подначил лысый. – Мы очень торопимся.
Я почти не видела его лица, но в словах явно слышалась ухмылка. Да этот урод смеялся надо мной!
Другой конвоир осторожно взял меня за локоть, словно боялся, что жертва сбежит. Впрочем, именно такие мысли и проносились сейчас в моей голове. Бешеный ритм сердца и липкий страх шептали только одно: бежать, бежать подальше и немедленно! Я бы так и поступила, но глаза достаточно привыкли к темноте, чтобы увидеть, что пугающий провал – вовсе не могила, а, скорее, лаз, уходящий глубоко под землю: рядом лежал покрытый мхом люк и обломанные ветки.
Тревожная волна тут же схлынула, и я едва не рухнула в обморок от облегчения.
Не раздумывая больше ни секунды, я нырнула в бездну вслед за здоровяком. Через минуту мы оказались в кромешной тьме – второй из моих охранников прикрыл вход над нами, лишая последнего света.
Ослеплённая и всё ещё напуганная, я оперлась на крепкую сухую ладонь, пригнула голову и нащупала ногами ступени. Мы двинулись неспешно – на этот раз мужчина явно боялся того, что я упаду, – и шли, казалось, целую вечность. Спускались ниже и ниже, пока наконец впереди не забрезжил слабый огонёк света.
– Здесь осторожнее, – предостерёг мой проводник. – Крутой обрыв. Давайте я вам помогу.
Он взял меня за талию и спустил с высокого уступа на земляной пол туннеля. В нос ударил запах сырости и… крови. Я прикрыла лицо ладонью – кружево белой перчатки неприятно царапнуло кожу – и часто заморгала, привыкая к мутному свету.
Низкие своды, свисающие с потолка цепи и торчащие из стен металлические крюки нагнетали жуткую атмосферу.
Ужасное, мрачное местечко, но как же я была рада здесь оказаться! Буквально тоннель жизни! Если бы меня хотели прикончить, то сделали бы это ещё там, наверху, без лишних церемоний. Теперь же я точно была уверена, что казнь мне не грозит. Я даже зашагала веселее вдоль ряда факелов и успела обеспокоиться тем, что испачкала обувь. Меня не пугали ни огромные круглые двери с десятком тяжёлых замков, ни окровавленные шипастые доски, ни даже запах крови, исходящий из грязных ведёр.
– Надеюсь, когда мы доберёмся, мне выдадут новые туфли? – попыталась пошутить я. – Или хотя бы добротные ботинки на толстой подошве.
– Не можем знать, госпожа, – отозвался охранник. – Наше дело маленькое.
Миновав пару поворотов, мы спустились ещё ниже – к точно такой же круглой двери, увешанной цепями и замками. Под усилиями мужчины громко лязгнул засов. Ему вторило отскочившее от сводов эхо, удивительно похожее на пронзительный визг. Я даже не сразу сообразила – реальный ли это крик или мне только кажется? Заозиралась и хотела возмутиться, но дверь передо мной распахнулась, являя самую настоящую темницу.
Света от факелов за нашими спинами оказалось достаточно, чтобы разглядеть металлический стол, два прибитых к полу стула и стену, увешанную инструментами. Щипцы. Длинные узкие крюки. Иглы. Ножи. Цепи и молотки. Я невольно залюбовалась этим изрядно проржавевшим богатством палача, и охраннику снова пришлось поторопить меня:
– Нужно зайти внутрь, госпожа.
Я сглотнула.
Ещё одна проверка?
Ждёте, что я снова начну бояться?
О нет, я не доставлю больше такого удовольствия. Я ведь, икша вас всех дери, смеюсь в лицо опасности!
Приподняв полы платья и до боли в спине сведя лопатки, перешагнула низкий порог.
Чтобы увидеть ещё одну местную достопримечательность – широкое вертикальное полотно с торчащими из него ремнями. Оно было похоже на сороконожку, вытянувшуюся в полный рост. Как завороженная, я подошла ближе и коснулась истёртой поверхности. Гладкое, как будто полированное дерево шириной в пару локтей источало саму смерть. Я никогда не была излишне впечатлительной, но даже мне стало не по себе. Сколько спин касалось этого постамента пыток? Сколько людей здесь погибло? Может быть, кто-то и правда кричал, перед тем как мы вошли в эту обитель боли?
– Это ведь пыточная камера? Меня будут пытать? – спросила я через плечо.
Ответом мне была хлопнувшая дверь и приглушенный лязг засова. Оба мужчины покинули темницу, и меня обступила непроглядная тьма.
Кряхт!..
Я выдохнула напряжение, расслабила плечи и принялась считать вдохи. Не от страха, нет. С приступом паники удалось справиться удивительно легко. Просто счёт помогал освежить голову и упорядочить мысли. Он был чем-то привычным, знакомым, однозначным доказательством жизни. Я всё ещё дышала, а значит, могла исправить ситуацию. Это, безусловно, ободряло.