Наследие Иверийской династии. Господин Демиург
Шрифт:
– Доброго вечера, ваше сиятельство, – исполнила я идеальный реверанс и не удержалась: сделала шаг назад, к Сирене. Нащупала её руку – подруга стиснула мою ладонь – и замерла. Но тут же схватилась за паука, безотчётно, просто по привычке. Тот успокоил прохладным рельефом лап: «Ментор жив». Я приободрилась.
– Леди Эстель, – спокойно и ровно обратилась ко мне Лаптолина, игнорируя Сирену. – Мы с вами совершим небольшое путешествие. Едем налегке, но вам следует взять с собой фамильный пергамент. Дилижанс уже подали.
Эсли и Стрилли за спиной Лаптолины раскрыли рты. Мы с
– Мы едем в Мелироан? – с затаённой надеждой спросила я. – В консульство? На пристань? Меня ждёт Ренуард Батор?
– Я поеду с ней! – смело заявила Сирена.
– Ах, леди Горст, выполняйте указания! – в голосе Првленской прорезались нотки раздражения. – Не заставляйте меня ждать. А вы, – зло выплюнула она, обращаясь к Сирене, – покиньте комнату. Леди Лампадарио прямо сейчас нуждается в ваших услугах, пока вы попиваете цитрусовую воду в покоях другой мелироанской девы.
– Придержи свой ядовитый язык…
– Сирена, – кинулась я к подруге. – Прошу, не надо. Не сейчас. Госпожа Првленская не желает мне зла.
– Может, и не желает, – с сомнением покосилась на неё Сирена. А потом подалась ближе, взяла моё лицо в ладони и тихо прошептала: – Не противься любви, Юна. Не смей от неё бежать, ладно? Что бы ни задумали Лаптолина и этот твой Ренуард Батор… Это плохая идея. Не знаю, как тебя убедить, но запомни: у вас с Кирмосом лин де Блайтом всё обязательно будет хорошо. Я чувствую это. Ты же веришь, что я всегда права?
– Ну конечно, – быстро закивала я. – Всё будет хорошо.
– Будь осторожна, – бросила она на прощанье.
Сирена вышла, а я так и осталась стоять спиной к Лаптолине, внезапно залюбовавшись видом из окна. Надо же, отсюда даже видно далёкую полосу океана. И сад сегодня на удивление прекрасен. И музыка льётся такая чарующая, напевная. Должно быть, оркестр разучивает новую мелодию к занятию по танцам.
«Всё будет хорошо…»
Когда кто-то произносил эти слова, всё непременно заканчивалось плохо. Иногда даже смертью.
– Госпожа Првленская, – с готовностью развернулась я. – Дайте мне немного времени на сборы, и я буду готова.
Вместо ответа Лаптолина едва заметно кивнула и собралась уходить.
– Так и не скажете, куда мы поедем? – не выдержала я.
Лаптолина остановилась.
– Тебя это не должно беспокоить, – беззлобно ответила она. – Даже выйдя за порог этого замка, ты будешь знать, кто ты и как необходимо поступить. Отныне ты навсегда останешься мелироанской девой. А мелироанские девы, как и консулы Верховного Совета, заталкивают своё мнение куда поглубже и действуют в интересах королевства. Куда бы ты ни поехала, будешь помнить о чести и своём долге перед людьми.
– Как изменилось ваше мнение на мой счёт, – ухмыльнулась я. – Теперь вы знаете, кто я, даже лучше, чем я сама. Однако хочу напомнить, что я по-прежнему Юна Горст. Обезьяна с палкой. И не могу гарантировать, что все мои поступки будут достойны мелироанской девы. – Я помолчала, ожидая отповеди, возражения, ответа на свою язвительность, но Лаптолина лишь устало опустила глаза. И тогда я добавила уже более серьёзно: – Сложно помнить о долге, когда не представляешь,
– Сложно, – согласилась она и склонила голову набок. – Нельзя быть чуть-чуть верноподданной и только тогда, когда тебе это удобно. Ты либо служишь своему королевству, либо нет. И не важно, где ты при этом находишься – в Квертинде, в Тимберии или посреди чужеродных пустынь, – Лаптолина шагнула ближе, поправила прядь моих волос. – Это сложно, да. Но боги милостивы к тем, кто любит Квертинд. Они хранили и его, и тебя всё это время и будут хранить, если ты и дальше будешь достойна своей страны, своего народа, своей семьи и этой академии, – она всё-таки отвернулась, давая понять, что разговор окончен. – Не торопись. Собирайся, сколько тебе нужно, и спускайся. Квертинд подождёт. Он долготерпелив.
Лаптолина Првленская вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. В воздухе медленно таял запах её духов – аромат абсолютной уверенности и твёрдости намерений. Она, как всегда, не сомневалась в том, что приказ её будет исполнен. Но я и не думала противиться в этот раз. Наоборот, даже обрадовалась. Покориться Лаптолине вдруг оказалось удивительно просто: принятое ею решение не оставляло мне шансов на сомнения. Как будто мама потребовала вести себя прилично, и мне, как прилежной дочери, ничего не оставалось, как быть послушной девочкой.
«Подчиняться может быть приятно…»
Я передёрнула плечами, облизала губы. По ногам прошёлся лёгкий ветерок, и я поджала пальцы. Эсли стояла у входа и смотрела на меня во все глаза, будто я своим словом ещё могла изменить ситуацию. Пожалуй, могла. Но предпочла этого не делать.
Стрилли подбежала маленьким пушистым вихрем, обхватила мою талию и заверещала:
– Госпожа, я вас не отпущу! Я поеду с вами в далекую Пипетрию, чтобы возродить там магию с помощью Сунь-лу-тут. Мы справимся!
– О Стрилли, – потрепала я её по макушке. – Моя очаровательная, наивная и мудрая Стрилли. Конечно, мы справимся.
Ком подкатил к горлу, глаза защипало, но я не заплакала. Дважды хлопнула в ладоши, как госпожа Првленская, и приказала:
– Давайте же приведём меня в порядок!
Всё тут же пришло в движение и закрутилось привычными занятиями. Плеск воды в уборной и взмахи гребня, тихий смех Эсли и аромат её масел, которые она втирала мне в кожу – благодаря им шрамы из прошлой жизни стали почти незаметными. Низкое уханье Армы, явившейся с подносом еды и неожиданно расчувствовавшейся. Смешная суета Стрилли, что тараторила неугомонной пичугой о том, как замечательно нам всем теперь заживётся.
Я действительно не торопилась. Попивая душистый отвар из тонкого фарфора и заедая бутербродами с лососем, я решительно отвергла шёлк и корсет, чулки и тяжёлую юбку, и приказала достать платье из тонкого голубого поплина – подарок Фидерики. Никакой вычурности и лишнего блеска, никаких вышивки и кружев, только лёгкий и простой крой. Прелести придавали глубокое декольте со спущенными рукавами да атласная шнуровка на лифе. Удобно, не броско, аккуратно. Но главное – почти не ощущается на теле, а значит, мне будет комфортно, где бы я ни оказалась.