Наследие Иверийской династии. Господин Демиург

Малкина Нина

Когда приготовления наконец были закончены, я подхватила небольшую сумку с фамильным пергаментом, перекинула через локоть дорожный плащ, поблагодарила служанок и окинула прощальным взглядом комнату.

Она тонула в янтарных лучах, как в меду, и в своей несуразной роскоши олицетворяла покой, безопасность и благополучие.

В это странное предзакатное мгновение мне вдруг подумалось, что по-настоящему всегда права была на самом деле не Сирена, а Лаптолина Првленская. Например, в том, что женская слабость – это огромная сила. И в том, что мне нужно научиться

самой заботиться о себе. И ещё, конечно же, в том, что выжить здесь можно, только взяв всё в свои в руки.

Но самое главное…

В зеркале на старинном шифоньере отразилась истинная мелироанская дева Юна Горст. Прекрасная до кончиков ногтей, соблазнительная и чувственная. Она улыбнулась такой странной, загадочной улыбкой, за которой невозможно было разглядеть ни боли прощания, ни сожаления, ни страха перед будущим. Только тайну и мимолётное обещание.

Помедлив немного, она глубоко вздохнула и вышла за дверь, чтобы достойно встретить всё, с чем ей предстоит столкнуться.

***

Темнело небыстро.

Нырнув в дилижанс, я ещё долго наслаждалась нежно-лиловым закатом, опустившимся на просторы Батора. Мы свернули с главной дороги и ехали в сторону океана – прочь от городов и частых деревень. Фруктовые сады, дикие травы, виноградники сменились лавандовыми плантациями и полями подсолнухов. Ветер, напитанный морским духом, пробегался по верхушкам трав, поднимая фиолетовые волны. Хор цикад и редкие птичьи трели наполняли тускнеющий день звучанием. Слегка розовеющие над этим великолепием облака постепенно превращались в небесный пожар. Мы ехали словно по дну огненного моря, ничего не замечая вокруг.

И над этим морем медленно гасло солнце. Подумалось, что сады Девейны непременно возведены Монро Тьёлди, а сам он попивает вино с богиней исцеления и плодородия, любуясь южным закатом. Если, конечно, Толмунд не отправил величайшего мага Нарцины в пекло за подобную дерзость.

– Что со мной будет? – тихо спросила я у неба.

Боги промолчали.

Промолчала и сидящая рядом Лаптолина Првленская. Хотя вряд ли она слышала мой шёпот.

Ночь наступила резко, одномоментно – просто рухнула тьмой на поля Батора. Мгла поглотила наш экипаж, только высокие кусты иногда бились о стенки кузова.

Я сдержала вздох и посмотрела на свои ладони в белых перчатках. Роскошь внутренней отделки дилижанса напоминала о Мелироанской академии. Я уже начинала скучать по ней. Свет фонарей проникал сквозь окна, отражался от блестящего атласа стен и то и дело выхватывал бледное задумчивое лицо хозяйки обители благочестия. Или она всё-таки была её призраком?

Экипаж затрясло – как будто грунтовая дорога перешла в поросшую сорняками колею. Огромные колёса заскрипели, во тьме закачались фонари, едва не разбиваясь о кузов, громче зашумел пар. Я плохо знала южный удел, но догадывалась, что впереди не было ничего, кроме бескрайних полей и окружавшего их океана.

– Мы едем исследовать новые земли? – с ухмылкой спросила я у Првленской, желая нарушить гнетущую тишину.

Нет, я не рассчитывала,

что в этот раз Лаптолина ответит. Возможно, я даже не хотела знать ответ. Просто в этом одиноком, гудящем, затерянном в ночи дилижансе становилось всё тревожнее.

– Едем навстречу твоей судьбе, – даже не взглянув на меня, бросила Лаптолина.

– Ненавижу с ней встречаться, – пробурчала я, но всё же порадовалась ответу и попыталась хоть что-то рассмотреть в непроглядной тьме.

Сильнее отодвинула занавес, осматривая окрестности. Ни домов, ни города, ни крохотной таверны. Только бескрайние поля, рощи и небо с удивительно яркими звёздами.

– Помнишь, однажды мы говорили о твоей истинной сути? – спросила Првленская, и её голос – эхо той сильной, властной женщины, которой она была ещё пару часов назад, – показался мне чужим.

Лаптолина старательно расправляла несуществующие складки на юбке, будто хотела добиться мраморной гладкости.

– Конечно, – охотно подхватила я беседу. – Вы были очень убедительны, ваше сиятельство. Как и всегда.

– Надеюсь, – сдержанно улыбнулась она. – Леди Горст, этой ночью решится, какой след вы оставите в истории.

– Так и знала, что ничего хорошего меня не ждёт, – фыркнула я, наблюдая за пролетающей мимо рощицей апельсиновых деревьев.

Начинался сезон урожая, и крупные плоды баторских тарокко с ярко-красной мякотью падали с деревьев. Иногда прямо под колёса, заставляя наш транспорт слегка подпрыгивать. Свежий цитрусовый аромат сочился сквозь щели, смешивался с морским. Я бы даже могла насладиться поездкой, если бы не была так обеспокоена неизвестностью. К сожалению, Лаптолина Првленская только добавляла беспокойства: бледными, напряжёнными ладонями она снова и снова проходилась по юбке и не поднимала взгляда.

– Приличные женщины тоже творят историю, Юна, – напомнила она. – Конечно, творят. Но их вклад незаметен, а имена остаются в тени. Потому что свои подвиги они переносят в одиночестве. Стоически, с гордо поднятой головой, но молча.

Она прикусила губу – такой грубый, несвойственный ей жест – и подалась ближе:

– Иногда ради блага Квертинда приходится идти на кошмарные жертвы. Чудовищные поступки.

Лёгкий страх кольнул кончики пальцев. Я сжала челюсти. И вдруг осознала, что со мной нет оружия. Даже острая заколка осталась в комнате, а фамильный пергамент вряд ли годился для драки.

В окно стукнул апельсин, разбившись кровавой кляксой о стекло, но я только скосила глаза. Инстинкт бойца включился молниеносно: я вся подалась в слух и напряглась. Что происходит?

– Я попытаюсь быть достойной вас, госпожа Првленская, – ровно и спокойно проговорила я, наблюдая за спутницей и стараясь не выдавать опасений. – Теперь я способна оценить, как вы были добры ко мне и сколько сил и времени потратили на моё обучение. Я ценю это и не позволю себе посрамить честь мелироанской девы. Поверьте, я умею быть благодарной и… благоразумной. Вы велели мне ничего не делать, и я успела убедиться, что порой это самая выигрышная стратегия…