Наследие Вермахта

Архипов Алексей Сергеевич

— Я подбит! — прокричал Харман, — полностью отсутствует правое руление и стволы!

— Чёрт побери! — с досадой выругался Эберт, уходя на сильный поворотный манёвр вправо за сновигатором «Little Coldy», — А-а… Это эта сучка!!! Сейчас, постой я надеру тебе твою американскую задницу!

И Эберт спокойно и планомерно начал ускоряться на форсаже, садясь ей на хвост. В этот момент навстречу им, развернув свои сновигаторы, уже приближались «Малыш Хью» и «Джокер». Ожесточённый момент нарастал, времени оставалось очень мало, оба американца держали боковую дистанцию достаточную для совершения удара по Эберту, но идущая впереди него «Little Coldy» пока всё ещё находилась в опасной зоне поражения. Прошла серия встречных устрашающих выстрелов, чтобы вынудить Эберта к манёвру в сторону и вывести его сновигатор на открытую для обстрела зону, но он не среагировал на эту провокацию. К тому же Харман ловко вышел из ситуации с полным отсутствием руления по одной стороне. Он выдвинул левые тормозные упоры и, используя совместно левую боковую аэродинамику и тормоз на полном форсаже, начал крутиться на месте, как на карусели, таким образом, имея возможность совершать дальнобойные выстрелы в сторону приближающихся американцев.

Участь «Little Coldy» была решена практически сразу, после того, как Эберт поймал её на короткой

дистанции сзади. Для военного лётчика со стажем это была слишком простая и отработанная задача, учитывая дальнобойные пушки и отсутствие вертикального смещения цели. Через буквально одно мгновение все лопасти вместе со спойлером были превращены в ошмётки титановых сплавов, карбона и полимеров, а то, что произошло с внутренними контурами двигателей, из-за попадания в них встречного воздушно-динамического удара, не оставляло никаких шансов. Сразу же вслед за этим Эберту пришлось принять свой неизбежный и феерический расстрел с двух флангов одновременно, чтобы не повредить лобовое стекло и не остаться с Харманом в одном сновигаторе, ожидая эвакуационный вездеход, он выполнил стандартный разворот на сто восемьдесят градусов, тем самым подставив под шквальный огонь заднюю часть своего сновигатора. Чуть поодаль в качестве дуэльного десерта, как хромая, но ещё покаркивающая ворона со сломанным крылом, продолжал крутиться на месте Харман, постреливая по сторонам из последних сил и возможностей. Его искорёженные муки прицельно завершил «Малыш Хью», подойдя на необходимое для этого расстояние.

Бой был завершён, на поле, как поверженные титаны, стояли четыре изуродованные машины, слегка дымящие из области сопел замкнувшими ионизаторами. Беспорядочно облитая разорванной гидравликой обшивка и снег напоминали кровавые сцены из голливудских хорроров, а обрывки торчащих шлангов аэродинамики ещё продолжали пульсировать, выпрыскивая в разные стороны технологические жидкости, как порванные артерии.

В немецком радио эфире прошло завершающее сообщение от Эберта Кляйбера: «Группе «Dia Maulwurfe»! Бой завершён с обоюдными потерями двое к двум. Два оставшихся противника «Малыш Хью» и «Джокер» не повреждены и продолжают атаку в вашу сторону. Боевой тип пары — «A». Группа «Dia Wachen» окончила своё участие в миссии «Новый Берлин». Конец связи».

ГЛАВА XVI. ВТОРОЙ УДАР

Когда Ганс и Йозеф получили последнее сообщение от группы «Die Wachen», до места вхождения в область гор, где начинался проложенный ими маршрут, оставалось двигаться около тридцати минут. Два же оставшихся пилота-перехватчика американской группы пошли наперерез их маршруту, чтобы как можно раньше предотвратить подход немцев к вхождению в данную зону, где обстрел преследуемой цели был значительно затруднён вынужденным интенсивным маневрированием. Но, так как точка базирования первой немецкой группой была специально удалена на достаточное расстояние от места входа в горный коридор, а скорость их машин до координат этой зоны компьютер бортовой навигации просчитывал с большой погрешностью, то сновигаторы «Малыша Хью» и «Джокера» начали выполнять неудачный крюк, постоянно увеличивая угол перехвата и уводя его точку всё ближе и ближе к линии хребта. В результате группы встретились у самого порога вхождения в область проложенного немцами маршрута сквозь горный массив, при этом необходимой для максимального эффекта первичной фронтальной атаки не получилось, и атака с самого начала приняла вид погони. Это ещё сильнее усложняло задачу в горной местности, так как двигаться в большей степени здесь приходилось друг за другом, что ровно в два раза сокращало возможность применения оружия, а значит, попросту затягивало процесс перехвата, отдаляя конечную его цель всё дальше и дальше по времени и расстоянию. И если первое сражение по своему характеру было быстрым и явным с эффектом прямого встречного столкновения, то второй удар, напротив, стал для обеих сторон чем-то вроде затяжной пытки в бесконечном лабиринте горных коридоров.

Первое, что сразу усложняло движение вслед за идущим впереди сновигатором, был длинный плотный снежный хвост, поднимаемый выбрасываемой тягой ионных двигателей и разносимый потоками ветра, достаточно интенсивными в горных коридорах. Вести стрельбу на таких дистанциях было практически невозможно, так как, постоянно маневрируя в стороны от крутых ухабов и склонов, опасных для переворота машины, пилот не мог поймать момент прицеливания в плавающем режиме. Вторым фактором являлось применение немцами метода программного расчёта тактической боевой схемы отступления на заданной дистанции, по которому в их навигационных системах была сформирована карта, позволяющая без труда продвигаться вперёд на максимально допустимой скорости, не отвлекаясь на выбор текущего маршрута. Двигаясь с высокой скоростью в такой сложной местности по уже проложенному на мониторе штурман-локации курсу, немцы не только полностью исключали вероятность заблудиться в горных коридорах или упереться в тупик, что практически равнялось катастрофе, но и получали заведомо спрогнозированный расчёт на выполнение сложного боевого манёвра при выходе на открытый участок местности, который было невозможно просчитать противнику, опираясь на ультразвуковой сонар, не отражающий матричную сетку ландшафта через параллельно вдоль тянущуюся сплошную возвышенность. И, наконец, третьим, что уже совершенно выбивало американцев из колеи, была сама тактика боевого манёвра, которая также опиралась и была тесно взаимосвязана с принципами программного вычисления особенности текущего ландшафта, как приоритетного при прокладывании данного маршрута. Его суть состояла в том, чтобы использовать наиболее высокие, крутые и заснеженные точки вокруг входа в новый горный коридор именно для того, чтобы на обратном пути при выходе из него, осуществить возможность резкого разворота и обстрела верхних отметок склона, провоцируя тем самым снежный обвал и закупоривая выход огромными слоями густого рыхлого снега, в который сновигаторы идущего позади противника, врезались на скорости и вязли, как в пластилине, не успев среагировать. Естественно, что такие приёмы немцы заранее отрабатывали в горных районах и просчитывали каждую деталь до секунды. Первым выходил из коридора Ганс с одиночными дальнобойными орудиями и сразу же делал разворот на сто восемьдесят градусов. Выстрелы начинались ещё тогда, когда идущий вслед за ним Йозеф находился внутри коридора. Таким образом, лавина снега накрывала подножия двух склонов сразу же, как только он выскакивал наружу. И это был не один тактический приём, который использовали немецкие пилоты, уходя от погони в районе Трансатлантического хребта. Американцы практически сразу приспосабливались к приёмам противника и не давали дважды себя обвести, вырабатывая

встречную стратегию. Оба радиоэфира разрывались в эти моменты. Но немцам необходимо было вывести врага из равновесия именно на данном участке пути, потому что за пределами горного массива их ожидало жёсткое преследование на открытом пространстве с высокой степенью ведения преследующей стрельбы. Поэтому необходимо было решить данную задачу на уровне численного соотношения. Следующий приём, который был разработан ими, использовался на горных развилках, когда из одного коридора путь раздваивался в разные стороны или же один из них выходил на открытый участок. Первый сновигатор Ганса выходил прямолинейно на небольшое расстояние, основательно упирался тормозными упорами полозьев в снег и максимальной тягой двигателей начинал нагонять по воздуху обильный снежный шквал в сторону выхода, который подхватывался интенсивными сквозными потоками ветра и полностью перекрывал видимость из него в сторону данного направления. Второй вслед за ним, как и положено выходил и практически машинально занимал прицельную позицию под некоторым углом к выходу из коридора. Таким образом, у американских пилотов оставалось лишь маленькое пространство с допустимым обзором в виде щели, куда они, конечно же, пытались направить свои машины, и именно по этому месту в тот момент Йозеф начинал вести массированный обстрел непрерывными очередями из своих спаренных «двоек». В результате, на скорости можно было резко среагировать и уйти от обстрела только в другую сторону развилки, что собственно и происходило. Это не позволяло американцам свободно выходить в зону расположения немецких машин, а заставляло по инерции торможения углубляться внутрь иного направления и тратить драгоценное время в стеснённом пространстве на разворот, чтобы вернуться и продолжить погоню. Машины проскакивали слишком быстро, поэтому Гансу ни разу не удалось зацепить противника, с учётом низкого темпа стрельбы одиночными дальнобойными пушками.

«Малышь Хью» и «Джокер» в ответ пытались использовать выстрелы далеко вперёд по снежным склонам на поворотах и изгибах, где плоскость снежного пласта хорошо ложилась на прямолинейный прицел. Таким образом, они пытались затормозить идущий впереди сновигатор противника, вызвав ту же снежную лавину. Но, в итоге это только усугубило их положение. Во-первых, немцы были хорошо нетренированны и реагировали на происходящее очень быстро и правильно, резко кидая машину в сторону и заводя её на скорости высоко вверх на противоположный склон. Поэтому весь осыпавшийся снег опять-таки доставался идущим позади, а именно самим американцам. А во-вторых, общая скорость движения не всегда позволяла делать такие выстрелы более удачными, совершая их как можно дальше вперед перед сновигаторам противника.

Не смотря на всё больше затягивающуюся погоню с мучительным и высаживающим психику напряжением от постоянных перегрузок организма во время совершения сложных манёвров, гонка выглядела очень подвижной, быстрой и интенсивной с множеством скачков, ударов, резких поворотов и торможений. Сновигаторы то и дело совершали на скорости сложные виражи, высоко заезжая на практически горизонтальные поверхности склонов, чтобы уйти от преград в виде снежных лавин или уклониться от серий догоняющих обстрелов. В воздух постоянно поднимались фонтаны снега при приземлении машин после трамплинов, коими здесь являлись многочисленные надуваемые горным ветром объёмные снежные бугры. Сама местность имела очень нестабильный по равномерному пролеганию снежной поверхности ландшафт, то там то здесь из под снега выступали скальные образования, которые для сновигатора были хуже разрывов воздушно-динамических зарядов. Их приходилось объезжать и зачастую снижать при этом скорость из-за слишком высокой концентрации таких выступов в одном месте. Гул энергетических установок и свист турбин разносился эхом между высоких и продолжительных холмов, тянущихся вдоль отрезков пути плотной стеной, то и дело, взвизгивая форсажем или изменяя свой тембр и частоту, в зависимости от испытываемых нагрузок и воздушных сопротивлений. Закрученные спиралью бирюзовые хвосты инертных масс прорезали вздымаемый снег позади машин, как лазером, оставляя неизгладимый эффект клубного тумана повсюду. Особенно остро выглядели разрывы зарядов, попадающие внутрь такого свежего плотного следа от ещё не успевшего осесть снега, сквозь который вытягивалась линия закрученного ионизированного хвоста.

Внутри кабин в этот момент тоже творилась вакханалья. Раскалённый до предела радиоэфир зашкаливал напряжёнными тревожными переговорами и громкими предупреждающими криками, всё время повторяющими по несколько раз одно и тоже слово или сообщение. Бортовые системы то и дело предупреждали об опасности высоких перегрузок и экстренных режимах пилотирования, мигающие кнопки и тревожная звуковая сигнализация систем сменяли друг друга, возникая с определённой долей периодичности, постоянные рывки штурвалов и рычагов дополняла работа педалями и манипуляции с кнопками переключения различных режимов. Всё это вперемешку с высокой частотой толчков и хаотичных перемещений кабины в разные стороны от чередующихся между собой ударов, прыжков и резких поворотных манёвров, создавало наивысший предел интенсивности и сложности управления в тяжёлых условиях, несущих неотъемлемую долю опасности и риска для собственной жизни.

Не смотря на то, что из-за нахождения в зоне преследующего обстрела Йозефу доставалась самая незавидная позиция из всех участников этого скоростного противостояния, на долю Ганса, как ведущего немецкой пары, выпадала самая высокая ответственность, не допускающая даже малейшей ошибки в следовании по проложенному курсу, так как при этом он обязан был постоянно удерживать максимально возможную скорость, а также в некотором роде являться штурманом для идущего позади Йозефа, заранее предупреждая его обо всех встречных опасностях на пути, вплоть до малейших мелочей, которые с учётом более худшей видимости позади остаточного снежного хвоста могли привести к самым фатальным и отягощающим последствиям.

Но вот, спустя сорок минут такого экстремально-скоростного продвижения внутри опасных горных лабиринтов, когда до выхода на Полярное Плато оставалось каких-то десять — пятнадцать минут пути, в очередном каскаде хаотичного обстрела один из зарядов всё-таки достал хвостовую часть «Juger Wolf» Йозефа, разорвавшись в области реверсного крыла. Это был «Джокер»… На одном из межгорных открытых участков они с «Малышом Хью» договорились перестроиться для того, что сменить режим преследующего огня. «Джокер» предложил приблизиться к ведомому немецкой пары на форсаже и провести по нему более интенсивный обстрел из «двоек», что на порядок повышало вероятность случайного попадания в условиях хаотичной стрельбы. Их план сработал, — от резкого удара часть крыла отошла в сторону, его заклинило встречным интенсивным потоком ветра на высокой скорости и машину начало постоянно кренить в правую сторону из-за разницы воздушного сопротивления по её сторонам.