Наследие заводного ключа
Шрифт:
— Мне нужна ваша помощь, — спокойно заявила я. Холодная вежливость будет моим оружием, и я намеревалась им воспользоваться.
Он опустил фонарь и прислонился к узорному колесу кареты.
У меня перехватило дыхание. Я ничего не могла с этим поделать. В моем сердце зародился трепет, заставивший ноги ослабеть. Действительно, ему не могло быть больше семнадцати или восемнадцати. Вид у него был потрёпанный, и впечатление только усиливалось темным синяком на щеке и порезом на верхней губе. Он дрался?
Боже
— Что? — спросил он.
Я забыла, о чем говорила.
— Прошу прощения? — ответила я. Он нахмурился, затем костяшкой пальца коснулся пореза на губе.
— Вам нужна моя помощь или нет? — он поставил фонарь на подножку кареты, а затем скрестил руки поверх свободной рубашки.
Милостивые небеса, я разбудила его. Неудивительно, что он в угрюмом настроении. Ему хотя бы хватило приличия надеть штаны и ботинки, хотя не заправленная рубашка свободно болталась на талии, а подтяжки свешивались на бёдрах вместо того, чтобы быть подобающе застёгнутыми на плечах, чтобы поддерживать штаны.
Я проглотила комок в горле.
— Мне нужно, чтобы вы починили мои часы, — объяснила я.
— Ты разбудила меня ради часов?
— Да. Это важно.
— Если вам необходимо узнать, который час, то сейчас рано, — проворчал он, и мне пришлось крепче стиснуть юбки, чтобы не кинуть в него часами.
— Для меня это важно. Мне хочется, чтобы они заработали. Так вы поможете мне или нет?
Он отвернулся от меня, лениво закидывая одну подтяжку на плечо.
— Чем ты собираешься за это заплатить?
Его вопрос поставил меня в тупик.
— Заплатить? — это вырвалось прежде, чем я успела себя остановить. Я не хотела выдавать, что не подумала об оплате, но слово уже вырвалось.
— Да, заплатить. Ты думаешь, я работаю за бесплатно? — он вскинул голову. Внезапно я почувствовала себя попрошайкой, цепляющейся за подол плаща богача.
— Я подумала, что из доброты вы могли бы…
— Доброты, — он усмехнулся, но никогда в своей жизни я не слышала более горького звука. Затем он развернулся и зашагал прочь.
— Стойте! — потребовала я, но он продолжал уходить. Я бросилась вперёд и схватила его за рукав. Моя ладонь встретилась с непреклонной силой его руки. Трепет вернулся, но я подавила его усилием воли. Я должна заставить его увидеть меня. Я должна заставить его понять. Мне нужна его помощь, и я готова почти на все, чтобы получить её. Я попыталась торговаться.
— Я не знаю, как сумею вам отплатить, но я буду помогать в вашей работе, когда только смогу. Чего бы мне это ни стоило.
— Чего бы ни стоило? — одна из его темных бровей приподнялась.
Я отпустила его руку, оскорблённая тем, что он мог подумать, будто я предлагаю что-то неподобающее.
— Вы поняли, что я имела в виду.
— Разве? Что подумает
О, я его опередила.
— Я не позволю вам ставить под сомнение мой моральный облик.
Он вновь усмехнулся.
— Говоришь как сама королева. У тебя определённо есть гонор. Даже для такой чопорной и приличной служанки, как ты… — заявил он. Я уловила его намёк, и это привело меня в ярость. С кем я должна была разрушить свою репутацию? С мистером Тиббсом? — Если Миссис Пратт нас найдёт, — продолжил он, двигаясь вперёд и заставляя сделать меня шаг назад, — мы оба потеряем работу. Ты думала об этом, когда бежала сюда, чтобы умолять бродячего умельца о доброте?
Он повернулся спиной и зашагал в дальний конец каретника, унося с собой свет.
— Высокомерная сволочь, — злобное ругательство слишком легко сорвалось с моих губ, пока я смотрела, как он уходит.
***
Я сумела вернуться в дом, не вызывая никаких подозрений, а затем с особой энергией принялась за работу. Снова разбирая постель, я выплеснула раздражение в простой акт сдёргивания простыней.
Одна просьба. Я хотела только одного. Само собой, починить часы было довольно простым заданием. Но нет.
Я вынула их и стала изучать потускневшее серебро.
Что ему стоило посмотреть их?
Ничего.
Осознание того, что он был моего возраста, только все усугубляло. Я шесть месяцев чувствовала себя одинокой в этом мире, и меньше чем в пятидесяти шагах от меня был другой человек, с которым я могла бы поговорить, могла бы подружиться.
Если бы он не был такой жабой.
Он такой же пленник в этом сумасшедшем доме, как и я. Почему он не понимал?
Я засунула часы на место и села на кровать.
Дом был таким тихим.
У него были лошади, живые и дышащие создания, о которых нужно заботиться. У меня была разобранная кровать, разлитая чашка чая и сломанные часы.
Чувствуя, как гневный румянец разливается по щекам, я вынуждена была перестать думать о нем. Я должна возвращаться к бессмысленной каторге своего существования. Если только я могла вернуться к тому, как все было прежде, когда я не знала, кто такой конюх.
Той ночью я в одиночестве сидела на кухне и наблюдала, как огонь медленно угасает на почерневших камнях очага. Я снова достала часы и позволила им вращаться в тусклом свете пламени.