Наследие
Шрифт:
Ком подкатил к горлу, и сердце забилось в бешеном темпе. Элисон метнулась к двери, стремясь скорее добраться до дочери и убедиться, что та спокойно спит в своей комнате, но словно в забытье обнаружила в дрожащей руке телефон. И тут же, не раздумывая, набрала номер. Долгие гудки разорвали тишину, но никто не отвечал, и женщина почти потеряла надежду, когда в трубке раздался растерянный, а может сонный, голос:
– Слушаю.
– Густав, – лихорадочно прошептала Элисон в трубку. – В нашем дворе кто-то есть! Я видела кого-то под окном! Что если убийца вернулся? Что если он вломиться в дом? Что мне делать?
– Я выезжаю, – решительно
– Да, я проверила все перед сном.
– Отлично. Скоро буду.
По телу Элисон прокатилась дрожь – страх захватил ее, но в тоже время осознание, что помощь уже близко, дарило облегчение. Осторожно приоткрыв дверь, женщина выглянула в коридор и, убедившись, что в доме царит тишина, на цыпочках прокралась в комнату дочери. Вопреки ожиданиям, Мелоди еще не спала и при появлении матери тут же бросила на нее удивленный взгляд поверх телефона.
– Предложишь посмотреть еще один фильм или испекла оладушки?
Элисон шикнула на нее, аккуратно притворила дверь, заперев на замок, и забралась к дочери на кровать. Ей хватило нескольких минут, чтобы рассказать дочери о тени во дворе, услышанных шагах и звонке суперинтенданту, а также на то, чтобы поспорить с Мелоди о том, что это могла быть бродячая кошка. Старательно скрывая тревогу, передавшуюся от матери, девушка ухмыльнулась:
– Нам чертовски повезло, что пробки на дорогах в Уотертоне не слишком частое явление. Повышаются шансы не стать стейками.
– Не выражайся!
– А тебя сейчас именно это волнует? Серьезно? – ухмыльнулась Мелоди. – Да я даже в темноте вижу, как ты закатываешь глаза.
– А ты явно находишь много поводов для шуток, – прошептала Элисон и обняла дочь, привлекая ее к себе. – В таком случае зови своих друзей призраков.
– Ой, у них нет мобильного, а так я бы с радостью, – фыркнула Мелоди. – Но если хочешь, могу позвонить Аарону.
– Чувствую, скоро полицейское управление перебазируется в наш дом, – улыбнулась Элисон и покачала головой. – Не беспокой мальчика, он наверняка давно спит.
Мелоди положила голову маме на грудь и прикрыла глаза. Женщины тихонько переговаривались, изредка замолкая и прислуживаясь к звукам в доме, но ничего не слышали. Элисон уже не знала радоваться ей или злиться, что пружина лишила ее сна и помогла подтвердить самые страшные опасения – за ними кто-то следит.
– Да где же этот Рогнхелм? Тут и пешком дойти недолго, может что-то случилось? – прошептала Элисон и обвела комнату дочери взглядом. – Так, а это здесь откуда?
На прикроватной тумбочке лежал толстый альбом в кожаной, растрескавшейся от времени обложке.
Песня «You're Beautiful» - James Blunt, британского певца, музыканта и автора текстов песен.
Песня «Fuck Them All» - Mylene Farmer, французской певицы, композитора, актрисы и поэтессы.
Глава 15.
Из окон старого, но еще твердо стоящего на земле особняка пробивается свет, тусклый, он рвется на волю, выливаясь за края оконных рам, ложась на тропинку рядом, мягко обволакиваемый нежными тенями. Не яркий свет слепит, вынуждая меня, живущего во тьме, сощуриться и побороть головную боль, пульсирующую
Отчего-то волнение в груди усилилось стократно, сердце стучит набатом, грозясь покинуть пределы опостылевшего тела, я никогда еще не был так близко. Долгие годы ожиданий, годы боли и мучений в разлуке с тобой, возлюбленная моя, но что все это по сравнению с вечностью в обещанных судьбой объятиях твоих нежных рук? Миг, и я сполна заплатил непомерную цену за столь желанный мной покой. Ванесса, раздели со мной это мгновение, наполненное ликованием от скорого триумфа, пусть ты лишь призрак, наполненный воспоминаниями, не хуже набитой соломой куклы, но я верю, что сознание твое живо, и ты услышишь меня, как бы далеко я не находился.
По обыкновению, рука взлетела к груди, но вместо привычного медальона, ухватила воздух. Горькая досада сжала легкие в тисках, без него я словно голый и всеми покинутый странник, вынужденный без цели и смысла к существованию бродить по миру. Будто фантом, давно забывший, где лежат его кости, как в той сказке, которую ты читала мне в нашем чудесном саду, помнишь, Ванесса? Не нужно напрягать память, воспоминание само явилось мне видением, столь дивным и манящим, что я едва устоял на ногах.
Ты сидела у подножья фонтана, подобрав пышную юбку, подол которой был выпачкан свежей грязью, образовавшейся вследствие недавно прошедшего дождя, моя голова покоилась на твоих коленях, и я не мог наглядеться на любимый сердцу лик. Казалось, лицо твое светится, обрамленное золотистыми локонами, освещая безмолвное однообразное окружение. Ты никогда не любила осень, отдавая предпочтение жарким летним дням, когда можно до самого заката гулять по улицам Уотертона, бесстыдно скинув туфли и испортив платье зайти по пояс в воду, скользя по омываемым озерами берегам. Я знал, что в тот день ты вновь поддалась хандре, терзающей твою чуткую душу время от времени, и хоть это меня пугало, не мог не находить в подобном состоянии некий шарм.
– Какая печальная история, - вздохнула ты, покачав головой, все еще держа в руках раскрытую книгу, - что может быть хуже, чем даже после смерти не найдя покоя влачить жалкое существование, не имея ни малейшего шанса на искупление. Как думаешь, бывает ли что-то ужаснее?
– По мне, гораздо страшнее быть таким при жизни. Но и это я смог бы пережить, кроме разве что одного единственного...
– Чего же? Поделись со мной, мой милый друг! – твой нежный взгляд скользнул по моим губам, в ожидании ответа.
– Я не знал бы, зачем жить, если бы во всем мире не было тебя, и не упокоился бы, не найдя.
В груди, меж ребер отчаянно затрепыхалось сердце при виде вспыхнувшего на твоих щеках румянца и робкой улыбки, тут же спрятанной за обложкой мрачных сказок.
– Глупый. Ты не смог бы расстроиться из-за моей потери, ведь если бы меня не существовало, то и не узнал бы, что нуждаешься во мне. Ты специально говоришь это, чтобы смутить меня.
– Я говорю так потому, что люблю тебя, Ванесса, и ты прекрасно это знаешь, - я поднялся с места, опустившись перед тобой на колени, и начал по очереди целовать каждый палец, ставший ледяным в то прохладное утро. Книга упала прямиком в грязь, но нам было все равно. Увлеченный лаской и созерцанием твоих приоткрытых в глубоком выдохе губ, я не сразу заметил, что в саду мы уже были не одни.