Наследие
Шрифт:
Впервые я вышел из тени, когда Элли склонилась над кустом гелиотропов, свесивших к земле свои фиолетово-белые шапочки их мелкий соцветий. Она не испугалась и поначалу не обратила внимания на мое столь внезапное появление, видимо приняв за одного из вымышленных друзей. Что ж, не стану скрывать, воображение Элисон играло мне на руку. Я знал, что Энзо и Элоиза в доме, но не смог удержаться, помню, как от напряжения капелька пота скатилась по виску, пощекотав подбородок прежде, чем спрыгнуть вниз. И все же, несмотря на возможный риск быть пойманным и узнанным, я испытал ни с чем несравнимое чувство, которое желал повторить все эти годы.
Я приходил почти каждый день, мы болтали и играли вместе, лишь в те кроткие часы я забывал обо всем, беспокоясь только
Сердце мое трепетало и билось о ребра вольною птицей, грозясь выпрыгнуть наружу. Влажные пальцы то и дело мяли бумажную упаковку, в которую я завернул заветный подарок для Элисон. С того момента, как была перевернута последняя страница этой книги, не было ни мгновения, чтобы я не думал о тебе, Ванесса. Мой подарок значил слишком многое, выражал все то, чего сам никогда не посмел бы произнести вслух, и я не ждал, что маленькая девочка поймет, но надеялся, в нужный час Элисон вспомнит обо мне. Улучив момент, когда Элли шла к дому, волоча за собой рюкзак, дрожа от нетерпения, я подарил ей книгу, с доводами которой был согласен, и строки которой занимали так много места в моем сердце и уме. «Человеческое сердце... может вынести только известную долю страданий».
– С кем ты говоришь, Элисон? – внезапно раздался голос Элоизы, вышедшей развесить свежевыстиранное белье. Женщина застала меня врасплох, но спасло то, что я всегда пребывал начеку, скрываясь за деревьями и кустарниками.
– С моим новым другом. Он во-о-от такой высокий и очень красивый. Я тебе о нем уже рассказывала.
Мне не была видна реакция Элоизы, уверен, она со снисходительной улыбкой взглянула на дочь, продолжая заниматься своими делами, но как только женщина увидела подарок в руках дочери, являющийся вполне физическим доказательством существования нового друга, тревога легла прозрачной вуалью на ее лицо. К тому времени я уже на всех парах несся на поезд, который с каждым часов увозил меня все дальше от Элли, возвращал в место, ставшее для меня истинным проклятием.
Неожиданное появление Элоизы заставило меня вспомнить о собственной настоящей матери. Не той, что весело щебетала на кухне, накрывая на стол для всех членов нашей большой семьи, не той, что гладила по волосам своих детей и читала на ночь сказки, но тщедушной женщине, всегда бледной и ужасно больной. Ее выцветшие русые волосы торчали из-под чепчика непокорными змеями во время занятий домашними делами, розжига очага или копания в саду. Я вспомнил, сидя на жестком сидении в вагоне, и запах земли, исходивший от вечно грязных передника и подола юбки, от частого пребывания на коленях, среди магнолий и гиацинтов, когда мама прижимала меня к себе, шепча странные, пугающие до дрожи мысли. Я взвыл, прижимая руки в голове, чем изрядно напугал других пассажиров, но ни один из них не поднялся, и не спросил можно ли чем-то мне помочь, будто заранее зная, что все попытки окажутся тщетны.
Они думали, что я забуду, Ванесса, забуду собственную мать и все, что она говорила мне, пребывая в бреду , если будут держать нас порознь . Но как же они ошибались, зная одну личину моей матушки, они напрочь упускали из виду другую, ту, что была показана лишь мне одному . Я помню, я все помню.
Глава 18. Мелоди Гамильтон.
Канада, провинция Альберта, деревня Уотертон, 2019
Едва дождавшись наступления следующего дня, Мелоди Гамильтон поспешила к матери поделиться планами, которые ей не терпелось осуществить, но женщина весьма неохотно выслушала просьбу узнать о шкатулке больше, как и о посещении местного кладбища. Возможно, Элисон была права в своем нежелании копаться в прошлом, но все равно ужасно бесило, что никто, ни полиция, ни мать, будто вовсе не пытались раскрыть преступление, оттягивая момент встречи с убийцей, увиливая от простых ответов.
Девушке казалась странной столь прохладная реакция на идею познакомиться поближе с историей своего рода. Может быть, дело в том, что Элисон уже все знала, оставляя дочь в мучительном неведении, но Мелоди посетила крамольная мысль, что стоять в стороне, ожидая, она не станет. Плевать, сделает все сама, если потребуется. Во всем этом явно крылась какая-то энигма, скелет в шкафу, который Элисон Гамильтон будет прятать до тех пор, пока он окончательно не обратится в прах. На подкорке сознания зудело от желания копнуть глубже.
В голову закралась ужасающая мысль. Что, если мама знакома с убийцей? Именно поэтому она так стремиться убежать подальше от собственной истории, скрывает детали, спя и видя возвращение к светской жизни в Нью-Йорке или где-то еще, главное подальше от Уотертона. Если подумать, все ниточки приводят к ней - к ее матери. Семейный особняк, записка во рту Софии, адресованная Элисон, портрет дальней родственницы, силуэт за окном, который видит лишь она. Что мама делает? Пытается напугать дочь, чтобы поскорее уехать? Неужели женщина прикрывает кого-то, кто для нее важнее собственной семьи? Нет, не может этого быть. Попросту разыгралась паранойя от такого количества загадок. В любом случае, Мелоди не оставит этого, пока не доберется до правды. Судя по проносящимся искрам между ее мамой и суперинтендантом Густавом, которые не заметит только безнадежно слепой, есть шанс, что они останутся в деревне дольше положенного. Возможно, в лице копа женщина обретет надежную опору будущего, похоже, человек он куда лучше, чем полицейский.
К сожалению, Элисон забрала фотоальбом и спрятала на чердак, теперь запертый на замок, до того, как дочь успела заглянуть внутрь, но в доме еще оставалась картина и фото незнакомки, столь похожей на нее саму. Мелоди не уловила бы сходства, если бы Густав Рогнхелм не навел ее на эту мысль. Незнакомка на старой фотокарточке была невероятно красива, того же о себе девушка сказать не могла. Она все смотрела в зеркало-псише, в такое же вычурное, но элегантное, как и остальное убранство особняка, искренне желая найти в своих чертах отголосок предков, но сделать это, казалось, не зная о них совершенно ничего, невозможно.
Сделав на сотовый телефон фото картины, Мелоди поспешила отправиться на местное кладбище по совету суперинтенданта. Наличие достойного интернета в Уотертоне, могло бы ускорить процесс поисков, но ирония заключалась в том, что все самые прекрасные места на планете исключают приверженность к цивилизации. Придется проводить исследования в рамках доступных благ, а именно посетить библиотеку и архив, поговорить с местным населением.
Небольшая светло-серая часовенка с одной единственной башней посередине и деревянным крестом над дверью, встретила девушку тишиной. Никогда прежде Мелоди не ходила в церковь, Элисон верила лишь в собственные силы и тому же научила дочь, поэтому, чем ближе она подходила к дверям, тем сильнее нервозность и трепет смешивались внутри воедино. В длинных узких окнах с зелеными ставнями довлела темнота, однако дверь поддалась, обдавая нежданную гостью сладковатым запахом ладана и жаром свечей. В выходные должно быть прихожан было гораздо больше, но сейчас в полумраке часовни царствовал покой. У одной из икон стояла старушка в черном платье и платке, наброшенном на седые волосы. Она чистила налипший на подставку воск, когда к ней со спины подошла Мелоди, тихонько кашлянув.