Наследие
Шрифт:
– Но люди рождаются и умирают, мам! Это естественный ход вещей. Разве кто-то был убит так жестоко как София?
– Нет, конечно, нет.
– Тогда почему бы не остаться и не доказать, что мы выше всех этих предрассудков?
Женщина потупилась под внимательным взглядом дочери и нервно постучала по рулю, сомневаясь, стоит ли рассказывать ей о записках.
– Не могу объяснить, что так пугает и меня и Ронана... Но все мы живем с ощущением, что Гренхолмы прокляты. Все женщины, в ком текла их кровь, умерли, едва достигнув двадцати.
– Но ты же жива! Разве это не доказательство? – девушка
– Почему?
– Аарон Дейли рассказал мне о поверье их семьи – о том, что все мужчины обречены влюбляться в женщин Гренхолм. Его прадед Колтон так любил мою двоюродную бабку, что был безутешен после ее смерти. И хотя не было предпосылок к тому, чтобы она ответила ему взаимностью, Колтон так и не успел проверить истинность их чувств – она умерла совсем молодой, – произнеся это, девушка осеклась. – Ох, еще одна ранняя смерть! Но, по словам Аарона, она умерла в один день с матерью, а по деревне тут же пошли слухи, что погубила их ревность Дейли. Вот только я совсем забыла ее имя...
– Может в старых документах на чердаке что-то найдется, – участливо улыбнулась Элисон. – Проклятие это или нет, но отец Аарона все свои молодые годы встречался с моей сестрой. Думаю, дело дошло бы до свадьбы, не погибни они так рано. Что ж, довольно воспоминаний, пора разбираться с настоящим.
Открыв двери, женщины, не сговариваясь, выскочили из машины и побежали к магазину, стараясь не намокнуть. Мелоди крепко прижимала к груди сумку, в которой хранилась старинная шкатулка, захваченная из дома по дороге с кладбища, и не отпустила ее, даже оказавшись внутри.
Еще неделю назад девушка восхитилась бы тем, что увидела в антикварной лавке – старинная мебель, картины на стенах, всевозможные статуэтки и украшения – но сейчас, после обстановки поместья Гренхолм, удивить ее было трудно. Не тратя времени на любование, женщины направились прямиком к стойке и поприветствовали низенького сухенького старичка с газетой в руках, посмотревшего на них поверх очков. Разговорить его оказалось не трудно, вот только с записями дела обстояли сложнее – по прикидкам Элисон с момента изготовления шкатулки могло пройти около пятидесяти лет, а пожилой владелец магазина с грустью отметил, что тетради с записями не датированы, и оставил их дожидаться результатов поисков.
За час его отсутствия женщины успели посмотреть каждый предмет в помещении и даже выбрать несколько картин для покупки – как плату за потраченное время. Мелоди выбрала что-то абстрактное, в то время как Элисон слегка присвистнула при виде изображения маленькой белой церкви в окружении высокий зеленый деревьев. Конечно подлинность работы вызывала сомнения, но вполне могло статься, что ей посчастливилось найти «Индейскую церковь» – одну из немногих картин Эмили Карр, слывшей скорее писательницей, чем художницей. Проигнорировав ехидный взгляд дочери, женщина уверенно положила картину на прилавок.
Их ожидание оказалось не напрасным, мужчина выложил перед ними пожелтевшую от времени тетрадь и ткнул пальцев в неразборчивый почерк.
– Вот ваша шкатулка, только трудно сказать, кто ее заказал, – произнес он сухим
Стоило только морщинистому пальцу, загораживающему строчку, исчезнуть, как Элисон и Мелоди, не сговариваясь, впились глазами в отголосок прошлого, который и не надеялись увидеть, и тут же переглянулись. В первой колонке, предназначенной для будущего владельца вещи, было вписано имя, а в следующую колонку о заказчике – фамилия.
«Ванесса Гренхолм»
***
Дорога обратно прошла в тяжелом молчании. Отправляясь в антикварный магазин, Элисон так уверилась в успехе их поисков, что теперь лишь недовольно хмурилась, обдумывая дальнейшие планы. Девушка на соседнем сидении дремала, но из наушников доносились отголоски тяжелого рока. Когда до Уотертона оставалось несколько километров, Мелоди решила нарушить молчание.
– Ванесса, – произнесла она и добавила, не дожидаясь реакции матери, – Именно так, по словам Аарона, звали мою двоюродную бабушку, возлюбленную Колтона.
– Судя по всему, шкатулка предназначалась ей, а может и на фото и картине в доме изображена она. Ванесса... Жалко, что загадок не стало меньше.
– Ты думаешь, что шкатулку заказала она сама? – размышляла Мелоди.
– Нет, – к удивлению девушки решительно произнесла Элисон. – Я уверена, что заказчиком был кто-то другой. Ты же видела надпись? «Ванесса Гренхолм». Но если я правильно понимаю, речь идет о родной сестре моего отца, урожденной Остелл. Какой смысл покупать себе что-то, подписываясь девичьей фамилией матери? В этом то и кроется новая загадка – кто мог подписаться именем нашего рода? Родители Ванессы и брат носят другую фамилию, бабушка и дедушка, скорее всего уже были мертвы...
– А может кто-то хотел остаться анонимным? Может подарок преподнес Колтон и не придумал ничего умнее, чем назваться чужой фамилией?
Устало пожав плечами, женщина хотела что-то ответить, но отвлеклась на сигнал телефона и потянулась к нему. Элисон ожидала увидеть весточку от Густава – объяснения о внезапном исчезновении или упрек в том, что хозяйка, пригласившая на ужин, не открывает дверь, – но на экране высветилось другое имя.
Сообщение она открыла только дома, убедившись, что двери и окно плотно заперты, и они с Мелоди в безопасности. Майк, ее близкий друг, способный решить любую задачку, к большому удивлению Элисон прислал извинения:
«Малышка, может эти цифры вообще не имеют смысла? Надеюсь, ты не водишь меня за нос, а то мне придется все-таки притащиться в ту убогую глушь, чтобы посмотреть тебе в глаза.
Я проверил Библии, но ничего внятного не получил. Твоя загадка напоминает криптограмму, знаешь что это? Шифрованное сообщение, прочитать которое можно только с помощью определенной книги. Думаю, важен не только текст, но и конкретное издание.
Поразмысли над этим и держи меня в курсе. Или просто возвращайся, и зависнем как в старые-добрые».