Наследница чужих богов. Часть 2
Шрифт:
— Ты все понял?
Киран коротко кивнул.
Отпустив галеата, Рэм занял свое место за скамьей ал-шаиров, не подавая виду, что происходящее вокруг каким-то образом его беспокоит. Для начала нужно было понять, кто будет его обвинителем. Для того чтобы происходящее имело вес, обвинительная речь должна прозвучать из уст высшего диара. В его случае отчим не станет размениваться на мелочи – он выведет против него близкого по положению оппонента.
Рэм искоса посмотрел на Мару. Она выглядела почти привычно, казалась невозмутимой, собранной, во все том же простом траурном наряде. Во время черной ночи погиб ее супруг, а одна
Надир ал Зивардэн, напротив, подходил для этой роли идеально. Третий по положению и силе ал-шаир халифата, более опытный, хитрый, всего на полтора века младше самого правителя, он воспринимал доставшееся ему место как унижение. С приходом к власти Давира, его постепенно оттеснили на задний план, лишили возможности влиять на ход внешней политики, не подпустили к армиям и флоту, напоследок отобрав законное право участвовать в Посвящении. А ведь из него вышел бы достойный претендент на престол. Отчим мог использовать амбиции Зивардэна и затаенную обиду, превратив их в оружие, и не важно, что главным виновником его унижения выступал именно он, а не Рэм.
Был еще Ино ал Ясирн. Слишком молодой и одухотворенный для высшей власти, мягкий, робкий, в чем-то женоподобный, он никогда не проявлял твердости характера, что зачастую делало его легкой мишенью для манипуляций. Халиф слишком хорошо приучил его к покорности за все эти годы, но именно поэтому его голос практически не имел веса.
И все же Рэм догадывался: ни Зивардэн, ни Ясирн, ни Мара не окажутся теми, кто нанесет по нему этот удар.
Даарон… Вот кому отчим отдаст это право.
Единственный равный ему в этом зале. Наследник. Отмеченный самим Единым, кто, как и он сам, был способен подтвердить свои слова обретенной силой. Именно он станет его обвинителем.
Двери зала совета распахнулись с резким металлическим звуком, что отозвался эхом в каменных сводах. Первым вошел Давир. Его высокая фигура в повседневном темном кафтане излучала власть и напускную уверенность, глаза лихорадочно блестели, взгляд сочился гневом, и Рэм мимоходом отметил, что отчиму не удалось во всем сохранить спокойствие, подавить страх.
В подтверждение его мыслей вслед за халифом тут же вошли его безмолвные стражи. Распределившись по залу в строгом порядке, хэйдэры застыли черными безликими статуями. Четверо из них заняли место у трона, еще трое расположились вблизи скамьи ал-шаиров, на что Рэм вернул отчиму его же незаметную ухмылку. Если оба они прекрасно понимали происходящее, то присутствующие только начинали догадываться о чем-то неладном. Появление хэйдэров под крышей главного зала адхидского дворца никогда не приводило ни к чему хорошему.
Члены малого совета ощутимо занервничали, начали переговариваться, вертеть головами. Никто из них еще не забыл устроенной халифом два месяца назад показной казни в этих стенах.
Последним в зал вошел Даарон.
При взгляде на него Рэм почувствовал, как что-то внутри сжалось.
Сводный брат уделил внимание присутствующим, не задерживаясь надолго ни на ком. Даже когда они встретились глазами, Рэм не уловил в нем требуемых эмоций. Каре-синий взгляд звенел пустотой: выжженый, черный, как у человека, растратившего последнюю веру, которому уже не было, что терять.
«Единым прошу, молчи сегодня. Я сам все улажу. Просто молчи…», – мысленно обратился к нему он, но ответа не получил.
Своего места на скамье ал-шаиров Даарон не занял.
Когда он остановился по правую сторону от трона, распорядитель объявил о начале малого совета, но как только завершился положенный церемониал, прозвучал голос халифа. В нем ясно угадывались нотки торжества, смешанного с нетерпением.
— Советник Алман, – Давир медленно оглядел собравшихся. Выдержав театральную паузу, он вернулся к скамье ал-шаиров. – Поднимитесь!
В главном зале адхидского дворца вновь повисла напряженная пауза. Взгляды обратились к нему, ожидая его реакции, но Рэм встал без промедления, добавив привычное обращение.
— Что будет угодно моему халифу?
Отчим ехидно сверкнул глазами в ответ, почти сразу перевел внимание на Даарона. Тот неподвижно стоял подле его трона, голову не опускал, но каре-синий взгляд все также оставался пустым, а тело слишком напряженным.
— Советник Йоран, – негромко позвал его халиф, жестом разрешая взять слово.
Даарон никак не отреагировал.
— Советник...
Сделав почти незаметное движение руки, слишком быстрое, чтобы кто-то успел вмешаться, Давир мысленно подтолкнул сына. В воздухе скользнуло что-то невидимое, жалящее. Тяжелый, чуждый поток пробежал по залу, заставляя сидящих вздрогнуть.
— Даарон! – голос правителя потемнел, переходя в глухой шепот, в котором сквозили раздражение и едва сдерживаемая злость. – Начинай немедленно!
Кто-то сдавленно ахнул, кто-то осмелился прошептать несколько неразборчивых слов соседу по скамье, но Даарон все так же молчал – не опустил глаз, не сделал ни малейшего движения.
На лицах членов малого совета читалась смесь недоумения, осуждения и страха.
Заметив это, Давир втянул носом воздух и до скрипа сжал подлокотники трона, возвращая себе внешнее самообладание. Его взгляд тут же вернулся к скамье ал-шаиров.
— Советник Алман!
Рэм, стоявший до этого в абсолютной неподвижности, коротко качнул головой.
— Да, мой халиф, – с готовностью отозвался он, все еще давая ему шанс одуматься, повернуть совет в другое русло. – Вы хотели обсудить со мной дополнительные вопросы перед отправкой флота в Калмирию?
Но отчим уже не мог остановиться.
— Ты… кто должен был быть щитом халифата, стал его кинжалом. – цедил слова он. – Ты подрывал мою волю, волю Единого. Ты грешен. Грешен, ибо...
Давир сделал перерыв, как опытный оратор, готовя публику к предстоящему обвинению. Но прежде, чем он успел продолжить, в тишине раздался шаг.