Наследница чужих богов. Часть 2
Шрифт:
Все разом повернулись к Даарону, который внезапно вышел вперед. Рэм лишь коротко покачал головой, в который раз мысленно призывая того к молчанию, но сейчас брат уже не послушал. Его движения все также казались рваными, голос же, когда он заговорил, неожиданно прозвучал твердо:
— …ты сошел с пути.
Эти слова раскатом грома пронеслись по залу.
Давир резко обернулся, его глаза сузились, по лицу пробежала легкая судорога. Мимолетное ликование сменилось непониманием, а после и гневом.
— Что ты сказал?
—
Его взгляд был устремлен прямо на отца.
Спустившись с тронного возвышения, он поднял руки, призывая бледный поток силы, пронизавший его пальцы, и еще до того, как халиф сумел прервать происходящее, громко произнес:
— В своем праве, я, ал-шаир халифата, Даарон ал Йоран, призываю тебя, халиф, к суду Единого!
Голос Даарона не успел стихнуть, когда в следующее мгновение с места резко поднялась Мара. Не сдерживаясь, она выкрикнула свой призыв:
— В праве своем, я, ал-шаира халифата, Мара ал Йоаддарин, призываю тебя, халиф, к суду Единого!
Дальнейшие события разворачивались слишком стремительно.
Напряжение в зале нарастало, как перед ударом молнии – все замерли, затаив дыхание, пытаясь прочесть реакцию правителя. Вслед за ал-шаирой, на что не расчитывал ни Рэм, ни сам халиф, почти сразу же встал Зивардэн. Холодное выражение на его лице выдавало лишь сдержанность – ни одной лишней эмоции, почти равнодушная подача судьбоносных слов, но сторону он все же выбрал верную.
— В праве своем, я, ал-шаир халифата, Надир ал Зивардэн, призываю тебя, халиф, к суду Единого.
Закончив, он бросил тяжелый взгляд на не поднимавшего головы Ясирна. Тот, бледнея и запинаясь, сдавленно протянул:
— В праве своем... я... ал-шаир халифата... Ино ал Ясирн, призываю тебя, халиф, к суду Единого.
Под самый конец фразы тон у него сорвался на лепет, но призыв оставался призывом. Его нельзя было не засчитать, проигнорировать.
Рэм перевел внимание на халифа. Четыре голоса: Даарон, Мара, Зивардэн, Ясирн – этого было недостаточно. Решающий шаг оставался за ним.
Халиф же все еще сидел неподвижно, но сквозившее давление в позе говорило больше любых слов. Едва ли он ожидал подобного поворота событий, предательства сына, тем более единения среди высших диаров. Его лицо застыло, ярость же внутри глубоко посажанных глаз металась загнанным зверем, угодившим в свою же ловушку.
Не отрываясь от него, Рэм спокойно поставил финальную точку.
— В праве своем, я, ал-шаир халифата, Рэм ал Алман, призываю тебя, халиф, к суду Единого.
Совет застыл в молчании. Любой звук слышался теперь громче обычного: шелест одежды, скрип деревянной мебели, слабый гул осеннего ветра, бьющегося в окна. В воздухе витала тяжесть момента, и каждый присутствующий чувствовал причастность к происходящему.
Кажется, прошла целая вечность, прежде
— Совет не окончен, мой халиф, – неожиданно спокойно заметил Батхир.
Державшийся до того в тени распорядитель покинул свою трибуну.
Не дойдя до центрального входа всего несколько метров, Давир остановился, его спина, до этого гордая и прямая, чуть напряглась. Повернувшись через плечо, он смерил Батхира гневом, который действительно был способен испепелить.
— Вы не в праве уйти, мой халиф. – привыкший за слишком длинную жизнь ко всему, заставший правление трех халифов и более двадцати ал-шаиров, Батхир сохранил невозмутимый вид. – Совет еще не окончен. По нашим заветам, – все также спокойно продолжал он, – когда высшие едины, правитель обязан уступить и дать ответ, мой халиф.
Давир с пренебрежением пробежался взглядом по скамье ал-шаиров.
— Я вижу здесь только изменников! Мне не перед кем держать ответ.
Он вновь подался к выходу, но путь ему внезапно перегородили его же хэйдэры.
— С дороги!
— Таков порядок, мой халиф. – невозмутимо закончил Батхир. – Никто не может быть выше тарикон.
— Уберите его, – коротко приказал Давир хэйдэрам, еще не осознавая своего нового положения, но те повторно не сдвинулись с места. — Я сказал, уберите его!
Рэм быстро вышел вперед, приблизившись к отчиму.
— Прекрати себя позорить, — оказавшись рядом, тихо произнес он. – Если ты не хочешь, чтобы тебе вскрыли разум прямо здесь, дай ответ, прими призыв по всем правилам, а после мы заменим суд отречением.
Посмотрев ему в лицо, отчим вдруг оскалился в подобии улыбки. Его взгляд забегал между ним и Батхиром, возвращаясь к нему.
— Сученыш, – не сдерживаясь, прошипел он. – Когда ты успел его переманить? Моего галеата!
Его ухмылка окончательно перешла в оскал, воздух накалился еще не выпущенной на волю силой.
— Пошел вон с моей дороги.
Энергия кольцами начала собираться вокруг его тела: темная, пульсирующая. Но, прежде чем сила успела выплеснуться, достичь цели, в считанные мгновения со всех сторон их окружили хэйдэры. Сомкнув круг, безликие стражи, все также не издав ни звука, приросли к месту.
Рэм молчал. Он видел, как отчим пытается найти выход, борется с самим собой в попытке вернуть контроль над происходящим, восстановить самообладание, и неизменно проигрывает, уступая неуправляемому гневу. Ему не нужно было подливать масла в этот огонь. Тот разгорался и без его участия, полыхал черным пламенем, взметаясь в затравленных, но оттого еще более безумных глазах.