Наследница чужих богов. Часть 2
Шрифт:
— Последствия можно исправить, возможно, устранить полностью. – наконец заговорил Рэм. – Если пройти ритуал как положено, вновь ступить в воды Имардана, завершить Посвящение.
Тамерлан бросил на него быстрый взгляд, и в его единственном живом глазу вспыхнул такой страх, что Рэм отступил.
— Мы вернемся к этому разговору позже, когда ты будешь к нему готов, – добавил он мягче, откинувшись в кресле. – Просто знай, выход есть. Но даже в таком состоянии ты не беспомощен. Вместе с болью ты получил неизведанную силу, уникальную для диаров. Теперь тебе нужно понять, как
Они продолжили беседу, уже не касаясь ни черной ночи, ни здоровья племянника. Рэм рассказывал ему обо всем, что произошло на Меодане за последние три недели, затронул события сегодняшнего утра, в общих деталях описав кровавое воцарение нового правителя Диарского халифата.
Тамерлан слушал внимательно, но чем дольше затягивалась их встреча, тем неохотнее звучали его ответы. Тон оставался подчеркнуто вежливым, сухим. Уцелевший глаз смотрел куда-то мимо него, а вот белесый, напротив, казалось, влезал в саму душу, жег общие мысли, выдавал скрытый гнев и тревогу. Он едва ли держал эмоции под контролем и только одно вызывало в нем настоящий интерес – Кайя. Рэм не мог не заметить его нетерпения. Ее имя ни разу не прозвучало в этой комнате, но от того недосказанность между ними становилась еще более ядовитой.
— Я не придал значения твоим чувствам к ней, – наконец произнес Рэм, все же начав этот разговор. – Не думал, что это настолько серьезно. Ты ведь всегда был ветренным, Тамерлан, ни одной красивой женщине не давал пройти мимо. Потому я видел в твоих действиях только мимолетную похоть, не больше того.
Он ненадолго замолчал, разрешая племяннику возразить. Тамерлан не стал отвечать, но напряженная линия подбородка, сжатые до желваков челюсти выдавали его эмоции.
— Высшие диары, – заметив чужие мысли, продолжил Рэм, – видят иначе. Чувствуют иначе. Наши привязанности глубже, чем ты думаешь. Да, я знаю ее недолго, всего несколько месяцев, но здесь, – он коснулся виска, – она открыта мне. Вся ее жизнь. Каждая черта. Через ее память я познал ее любой – сильной и слабой, сломленной и свободной, радостной и в ярости. И принял ее такой. Мне не нужно время, чтобы понять свои чувства к ней. Они останутся неизменными сегодня, через год и через три столетия.
— Что ее ждет? – резко перебил Тамерлан.
— Жизнь.
— С тобой?
— Я люблю ее…
Ироничная усмешка мелькнула на лице племянника, он едва сдержался от прямого грубого ответа.
— В это так трудно поверить? – спокойно задал вопрос Рэм.
— Ты использовал ее.
— Когда займешь мое место и узнаешь, что значит нести бремя высшей власти, ты поймешь: править – не так просто, как может показаться со стороны.
— Ты позволишь ей сделать выбор?
— Нет.
— Но если она…
— Ты мне дорог, – остановив его жестом, Рэм заговорил с твердостью в голосе. – Я ценю тебя, вижу в тебе своего преемника, именно поэтому ты все еще здесь, в моем доме, несмотря на свою глупость, неповиновение и упрямство. Ты моя кровь. Моя плоть, Тамерлан, но не дай Единый тебе поверить, что я уступлю ее.
Между ними вновь повисла гнетущая пауза. Предостовляя возможность принять
— Ты выбрал Леваар из-за нее? – через несколько минут негромко спросил Тамерлан.
— В душе я выбрал его уже давно. Она лишь напомнила, что выбор был правильным.
Его собеседник ждал объяснений. На этот раз Рэм не стал замалчивать свои мотивы.
— Тебе известно, что я ношу имя рода своей матери, амо Валлиари. Имя правящей династии Леваара, которое утратила власть с приходом халифата. Я намерен эту власть восстановить.
Тамерлан не сумел скрыть удивления.
— И как давно ты этого хочешь?
Рэм пожал плечами.
— Я всю свою жизнь иду двумя дорогами. Так более нельзя. Я сделал выбор в пользу одной из них. Леваар всегда был мой по праву крови. Когда я верну Мириам, сниму с себя все обязанности, передам дом Алманов новому главе, откажусь от титула, я свяжу дальнейшую судьбу только с этой планетой. Там мой второй народ.
— И она…
— Да. Она. – согласился Рэм.
Тамерлан потупил взгляд, повторно поддаваясь всплеску эмоций. Противоречивые чувства взметались в каре-синем глазу, острыми искрами ворошили муть в белом омуте, но в последний момент он все же нашел в себе силы проявить достоинство, скрыть собственную боль.
Взглянув на него прямо, племянник почти спокойно закончил их разговор.
— Надеюсь, ты вернешь их обеих…
Глава 15
— Эй, хакагана, ты там не замерзла?
Шедший во главе конного отряда всадник – Тамид (так ей преставился предводитель степняков) – поравнялся рядом с лошадью Кайи, приветствуя ее легким поклоном.
— Могу отдать тебе и свою накидку, – предложил он, – но, учти, я не мылся неделю, так что смердеть будешь хуже вьючного тварта.
Кайя спрятала улыбку в меховом вороте, поправляя на себе чужой плащ. За прошедшие дни она уже привыкла к резковатому юмору Тамида, нашла с ним общий язык, но иногда его шутки все же вынуждали ее приподнимать бровь, краснеть, сдерживать готовые сорваться в ответ ругательства.
— Прошу прощения, хакагана, – добавил он, посерьезнев. – Я не умею вести себя подобающе со знатными женщинами. Если хотите правду, я вообще не понимаю, как вам угодить.
— Я не знатная и уж тем более не хакагана, – машинально возразила она.
Тамид усмехнулся. Его обходительность странным образом сочеталась с грубым чувством юмора, свойственным жителям степных поселений. Это подкупало. Но располагало к нему другое: он был слишком похож на Рэма. Смоляные волосы с редкими нитями первой седины, смуглая кожа, резкие черты лица, высокий рост, и ровный голос с заметным акцентом, когда тот переходил с хавирского на диарский. Его темно-карие глаза, в которых при определенном освещении играли редкие синие вкрапления, задевали в памяти въевшийся образ. Каждый раз, когда он заговаривал, особенно когда улыбался, она ловила себя на ощущении, что перед ней ее диар, только успевший состариться.