Наследница огненных льдов
Шрифт:
Не успела я испугаться, как оказалась рядом с Мортеном Вистингом. Невозмутимый майор успел подставить ногу, чтобы остановить мой стул, а рукой придержал его за спинку. Теперь я сидела за его столом, бессмысленно сжимая в руках нож и вилку, а Брум успел удобно расположиться на прежнем месте и теперь вовсю расправлялся с оливкой, отрывая пальчиками мякоть и раскидывая её по остаткам моего омлета.
– Нужно быть осторожнее во время качки, – пожурил Вистинг, пододвигая мой стул и меня ближе к столу.
Не успела я и слова сказать, как у столика появился официант с двумя чашечками кофе –
– Если решили показать характер, учтите, больше я вас ловить не стану.
В этот момент судно снова качнуло, и официант с пустой посудой на подносе чуть было не повалился на стол, где Брум, опираясь одной ножкой о стол, а другой придерживая тарелку, уже двумя ручками вцепился в заветную косточку. И без того побледневший официант уставился на хухморчика, явно не понимая, что за существо перед ним, а Брум лишь повернул голову и недовольно буркнул:
– Что смотришь? Мне разрешили. Мне можно.
Не знаю, что подумал обо всём этом официант, но обратный наклон судна заставил его отпрянуть от стола и спешно устремиться к стойке заказов. А Брум беззаботно жевал оливковую косточку и больше ни на кого не обращал внимание.
– Забавное создание, – заметил Вистинг, обращаясь ко мне. – Я слышал, ваш опекун занимался их разведением.
– Хухморчики способны размножаться и без посторонней помощи, – пришлось ответить мне, после чего я сделала глоток кофе, давая понять, что даже сидя за одним столом с Вистингом, не настроена на беседу.
Если бы только его хоть что-то могло остановить…
– Охотно верю, – кивнул он, после чего сделал мне крайне непристойное предложение. – Когда я вернусь во Флесмер и забреду к вам в гости, продадите мне одного такого?
Что? Продать хухморчика? Да за кого он меня принимает? Дядя Руди всегда советовался со всеми своими подопечными на предмет, в чей дом они хотят пойти жить, и всегда поступал согласно их чаяниям. А тут "продай", как будто речь идёт о неразумных животных.
– Я не занимаюсь работорговлей.
Если Вистинг сейчас отвесит шутку про Сарпаль и узаконенные там невольничьи рынки, я точно плесну ему кофе на рубашку и скажу, что во всём виновата качка.
Однако майор обманул мои ожидания, сменив тему разговора:
– Как долго вы собираетесь пробыть на Собольем острове?
– Ровно столько, сколько понадобится для опознания и отправки тела на континент.
– И это правильно, – неожиданно поддержал меня Вистинг. – Полуночные острова – не место для утончённых горожанок, тем более без природного иммунитета к холодам.
– Если в Сарпале никогда не идёт снег, это ещё не значит, что я от него растаю.
– Возможно, – усмехнулся он и уже с серьёзным выражением лица добавил. – Ваш опекун тоже думал, что крайний север не так суров, как о нём привыкли говорить. В этом и заключалась его главная ошибка. Помнится, я прямо сказал ему об этом на одном из благотворительных вечеров, где он собирал деньги для своей экспедиции. Как же я рад, что не пожертвовал тогда в его фонд ни империала. После всего, что случилось, могу с уверенностью сказать, что моя совесть абсолютно
Его слова вновь всколыхнули во мне былую неприязнь ко всем тем, кто насмехался над дядей Руди и называл его экспедицию самоубийственным актом. Но кто в итоге оказался прав? Те, кто снабжал дядю Руди деньгами и помогал в покупке злосчастного дирижабля? Или такие, как Вистинг, кто отказался участвовать в финансировании? Окажись последних больше чем первых, дядя Руди сейчас грустил бы о несостоявшемся полёте, сидя в своём кабинете у окна. Но он был бы жив.
– А вы, стало быть, – всё же решила спросить я, – большой знаток севера и высоких широт?
– Стараюсь посещать Полуночные острова каждый год.
– Охотитесь?
– В былые годы старался поддерживать форму короткими вылазками в горы и на побережье.
– А теперь?
– Теперь у меня появилось слишком много свободного времени. Подумываю устроить поход до Тюленьего острова.
– И после этого вы говорите, что мой дядя поступил безответственно, когда решил лететь к оси мира?
– Во-первых, я ничего подобного не говорил. А во-вторых, я намереваюсь отправиться к Тюленьему острову сушей и морем, а не по воздуху. А на суше живёт множество людей, с которыми я знаком, и которые будут только рады помочь мне перебраться с одного острова на другой, от леса к горам, от гор к тундре. Я собираюсь пройти проторённой дорожкой до самого северного острова, не дальше. Ось мира меня совершенно не интересует.
– И что вы будете делать на островах? Убивать беззащитных животных?
Вистинга мой вопрос отчего-то насмешил.
– Про беззащитных животных вам лучше рассказать жителям Медвежьего острова. Хотя, в это время года вы туда не доберётесь, так что поверьте на слово, охота – это не бездумное убийство. Порой это деньги, порой еда. А иногда и защита.
– Песцы… такие твари… всех бы расстрелять… – раздалось из-за соседнего стола.
Брум успел расправиться с последней косточкой и теперь оттирал ручки и ножки салфеткой, которую достал из-под тарелки.
Что ж, и моя чашка кофе пуста, а значит, самое время нам двоим вернуться в каюту.
– Благодарю за компанию, – поднявшись с места, бесстрастным голосом произнесла я. – Мне пора идти. И даже не думайте меня провожать.
Мортен Вистинг криво усмехнулся, но ничего не сказал, только одарил меня искушающим взглядом на прощание.
Уговорив Брума обратно залезть в мой карман, я выдвинулась в героический поход, полный трудностей и опасностей, и через десять минут уже была в своей каюте. Навещать Эспина мне отчего-то не хотелось, искать новых приключений в салоне – тоже. Так я и промаялась весь день, мучаясь размышлениями о превратностях судьбы, гибели дяди Руди, пожертвованиях на экспедицию и прозорливом нежелании Мортена Вистинга приближать конец для шестнадцати членов экипажа "Флесмера". Выходит, он сделал всё, что мог, лишь бы дядя не летел к оси мира. И теперь мне с прискорбием остаётся признать: жаль, что таких как Вистинг оказалось намного меньше, чем восторженных поклонников идеи покорить ось мира и воткнуть тромделагский флаг в вечные льды.