Наследница огненных льдов
Шрифт:
– Ну и возвращайся, – заявила я предателю. – Только учти, что кухня к тому времени будет принадлежать не тебе, а дяде Густаву. Как он распорядится, такие порядки там и воцарятся. И что-то мне подсказывает, что видеть тебя на своей кухне дядя Густав не захочет.
Кажется, у меня получилось уязвить Брума. Он недовольно поморщил носик-пуговку, а потом заявил:
– Значит, придётся втереться в доверие к хмырю. Поплыву домой с ним вместе, так уж и быть, буду зажигать ему керосиновую лампу, вещички чистить и латать. Пусть почувствует мою полезность.
– Ну, ты и карьерист –
– Зато живой и накормленный.
На этом спор был исчерпан, а вскоре стюард постучал в дверь каюты, чтобы сообщить о готовности к прибытию через час.
За бортом не было видно ни зги, только серость тумана, разбавленная невнятным пятном где-то далеко. Время шло, а это пятно становилось всё отчётливее и ярче. Через полчаса, я поняла, что вижу сигнал маяка, а значит суша уже близко.
Последние минуты на судне я провела как на иголках, ибо терпение подходило к концу, а желание выйти наружу и увидеть Кваден всё нарастало.
Когда стюард забрал мой чемодан, а после позволил пройти к трапу, я спешно скомандовала Бруму залезть в сумку. На палубе было не протолкнуться от пассажиров. Как я ни пыталась прорваться вперёд, ничего не получилось. Отыскав меня в толпе, Эспин оттеснил меня в сторону и спросил:
– Куда ты так рвёшься?
– Я уже устала от этого парохода, хочу на волю, – объяснила я.
– Тогда потерпи ещё немного, и сможешь сойти отсюда без толкотни и суеты.
Пришлось внять его словам. Когда поток людей иссяк, мы вышли на открытую палубу. Под ногами стелилась белая пыль, будто кто-то рассыпал муку. Но чернеющие проплешины в виде отпечатков ботинок говорили недвусмысленно – это снег.
– Что-то рановато для зимы, – задумчиво заметил Эспин, и повёл меня к трапу. В густом тумане и мраке надвигающейся ночи я мало что могла разобрать, только чувствовала холод, что стелился по ногам. Отчего-то сейчас я пожалела, что не взяла в дорогу ботинки, потому как мои туфли на каблучке, что были хороши для похода по городским тротуарам, начали скользить по подтаявшему и вновь замерзающему слою снежной пыли, что сыпала из тумана, не прекращая.
Держась за Эспина, я двинулась к трапу и обомлела: хлипкая металлическая лесенка вела вниз, прямо в море, где на волнах колыхалась шлюпка с десятком пассажиров и двумя матросами, держащими вёсла в руках.
– Что? – не могла я поверить своим глазам. – А где причал?
– Какой причал в северном мелководье? – резонно вопросил меня Эспин и пояснил, – Мы стоим на рейде. До берега ещё нужно доплыть. Спускайся вниз.
Кажется, из моей сумки донёсся коварный смешок и даже не один. Да, Бруму нравится забавляться надо мной, а вот мне безумно страшно ступать по скользкой лесенке. Пришлось захлопнуть сумку со мстительным хухморчиком и вручить её Эспину, чтобы он шёл первым.
Идя следом, я держалась обеими руками за поручни, боясь ступить каблуком в пустоту и плюхнуться вниз. Когда цель была близка, Эспин забрался в шлюпку и подал мне обе руки, после чего и я смогла взойти на покачивающееся судёнышко.
Когда после меня с парохода спустились ещё восемь пассажиров, матросы насели на вёсла, и шлюпка поплыла к окутанному туманом острову.
Даже
Как только шлюпка зарылась носом в сушу, люди стали спешно сходить на берег, а я снова вспомнила о ботинках. Каблуки туфель увязли в чём-то твёрдом и рыхлом. Посмотрев под ноги, я поняла, что это обледеневшие камни вперемешку с песком. А потом волна окатила и камни, и мои туфли, после чего я рванула вперёд и чуть не упала на покрытый снегом пляж.
Серебристый соболь на воротнике побелел от мелких хлопьев, что сыпали из тумана. Я продрогла и едва не стучала зубами, а ведь нам с Эспином ещё следовало дождаться, когда с парохода на берег переправят багаж.
– Даже не знаю, чем тебе помочь, – оглядев меня, с прискорбием сообщил он.
– Мог бы сказать, что здесь нет порта и совсем не бывает лета, – не скрывая раздражения, кинула я.
– А мне-то откуда знать, какая в этом году тут погода? – возразил он. – Обычно в это время на острове не жарко, но чтобы снег… Видимо, лето внезапно кончилось, осени не было, и сразу наступила зима. Наверное, на оси мира с начала года бушуют нешуточные холода. Сначала дирижабль дяди Рудольфа накрыло вот таким же переохлаждённым туманом, а сейчас он дополз и до Собольего острова.
Времени и желания рассуждать о превратностях северного климата у меня не было, особенно после того, как к нам с Эспином подошёл человек в форменной одежде и с ружьём за спиной:
– Добро пожаловать на Соболий остров, – радушно произнёс он и тут же спросил, – При вас имеются домашние животные?
Я не очень поняла, к чему этот вопрос. Назвать Брума животным не поворачивался язык, а вот то, что он домашний, я нисколько не сомневалась.
– Кто вас конкретно интересует? – спросил за меня Эспин.
– Собаки. Больших, вижу, нет. Может быть маленькие, декоративные, которые в сумку помещаются?
– Нет, никаких собак мы не везли.
– Ну, вот и славно, – заключил человек с ружьём, после чего хотел было идти дальше, но я не удержалась и остановила его вопросом:
– А что не так с собаками?
– Да всё так, но на острова их привозить запрещено.
– Какие-то здешние болезни? – подумалось мне.
– Нет, наши собачки здоровее всех прочих. Наши кобельки и сучонки дадут фору всем материковским шавкам. Поэтому мы островные породы бережём, не даём смешиваться со всякими привозными псинами. Но раз у вас собаки нет, пойду дальше, может, кто другой привёз.
И он ушёл, а я смотрела ему вслед, смотрела на ружьё за спиной, а потом неуверенно спросила Эспина:
– Он ведь пристрелит любую собаку у любого пассажира?
– Что поделать, такие правила, – признал он и пояснил. – Берегут здешние охотничьи и ездовые породы.
Когда багаж был доставлен на берег, люди стали спешно хватать свои чемоданы, после чего устремлялись куда-то вглубь берега, растворяясь в тумане.
– А грузчики? – поинтересовалась я, – кто понесёт наши вещи?
– Зачем вам грузчики, принцесса? – послышался знакомый насмешливый баритон, – ведь у вас есть молодой и полный сил кавалер.