Наследница огненных льдов
Шрифт:
– Скоро к нам придут гости, – задумчиво заметил Эспин и поднялся с места.
– Почему ты так решил? – ещё не успев прийти в себя, спросила я.
– Собаки просто так по тундре не бегают. Значит, серый пёс шёл с кем-то. Будем надеяться, что с каменцами.
Через четверть часа снег стал понемногу стихать, и вдали показалась упитанная туша холхута. На его боках болталась какая-то громоздкая поклажа, а рядом вышагивали три человеческие фигуры и две собачьи.
Брум тут же бросил ложку и пожелал спрятаться в кармане Эспина. Я уже давно заметила, что он не очень-то любит показываться чужим людям на глаза. Опасается чего-то.
Зато
Трое мужчин, видимо отец с двумя возмужавшими сыновьями поспешили снять со спины холхута разобранный бат – две узкие лодки, связанные друг с другом верёвками. Вот ведь повезло! Значит, эти люди могут помочь нам быстро сплавиться по реке к устью. Лишь бы они не обозлились, что мы с Эспином без спросу хозяйничаем в их селении.
Но все мои опасения были напрасны. Подойдя к костру, старший из мужчин добродушным тоном тут же завязал с нами разговор:
– А я смотрю, возле реки собачка бегает, гольчиков ловит. Неспроста, думаю. У нас в Каменке ни у кого такой белой собачки нет. Значит чужая. А раз чужая, выходит кто-то пожаловал в Среднюю Каменку.
Общими силами мы соорудили в одном из домиков стол из ящиков, зажгли пару керосиновых ламп и принялись ужинать. Риса на пятерых оказалось мало. Хорошо, что в запасах Эспина были две банки свиной тушёнки – её-то он и подогрел на углях в самый кратчайший срок.
За трапезой мы познакомились с рыбаком и звероловом Рантумэ, его старшим сыном Юхагыйныном и младшим Ирнайнавом. И, что самое удивительное, им уже было известно кое-что он нас.
– А я так и подумал, что вы те самые путешественники из Флесмера, дирижабль ищете.
– Откуда вы знаете? – поразилась я.
– Так Мортен приходил в Верхнюю Каменку, рассказал про вас.
Вот это да! Я и думать забыла про Мортена Вистинга, а он и в Каменке успел оставить свой след.
Эспин заметно напрягся, услышав знакомое имя, и спросил:
– Что про нас говорил Вистинг?
– Мортен, что ли? Так дней пять назад он пришёл к нам, в Верхнюю Каменку, притащил толсторогов, две туши. Всем раздал и рога на поделки, и шкуры на унты, и мясо. Погостил у нас денёк и сказал, что надо бы ему переправиться на Медвежий остров. Вон, младший мой сразу вызвался сплавиться на бате. Старшой поддержал, в Сульмар ему хотелось. Ну и собрались мы. Юхагыйныну я наказал идти пешком к устью вместе с Серым и Зубчиком, а сам с Ирнайнавом и Мортеном поплыл вниз по реке. Мортен всю дорогу по сторонам смотрел, как будто найти кого хотел. Я ничего спрашивать тогда не стал. Приплыли мы, денька два старшого прождали, он с собачкой и холхутом и подошёл. Всё, можно плыть в Сульмар. А Мортен попросил ещё денёк подождать. Ну я и спросил, что случилось, что он такой смурной ходит. Уж сколько лет знакомы, сколько раз вместе в горы на охоту ходили, никогда его таким не видел. А он и говорит, должны были тут двое пройти, им тоже в Сульмар надо, давай, мол, их подождём, вместе и переправимся. Я и спросил, кого ждём, а он про вас и рассказывает. Говорит, парень и девушка, хотели в Каменку по западному побережью пройти. Ну, я и говорю, значит пройдут. А он ничего не ответил, только ещё грустнее стал. В общем, на следующее утро сдался он, поплыли мы на Медвежий остров. Всю дорогу Мортен сидел
Подумать только, да неужели Вистинг раскаялся и пожалел, что не взял меня с собой в горы? Наверное, решил, что мы с Эспином утонули в непропуске, и теперь винит в этом себя. А он, оказывается, сентиментальный, раз хранит мои шпильки, да ещё с тоской во взоре перебирает их. Кто бы мог подумать…
Ложились спать мы каждый в облюбованном им домике. Рантумэ с сыновьями отправился на окраину, как он сказал, в жилище его тёти. Мы же с Эспином остались там, где и ужинали. Зоркий как верный охранник улёгся под днищем нашего пристанища, его друг Серый пошёл стеречь покой своих хозяев. Только холхут Зубчик топтался возле потухшего костра, сонно покачивая щупальцем.
При свете керосиновой лампы мы с Эспином лежали на застеленных циновках по разные стороны от прохода и молчаливо взирали друг на друга.
– О чём ты задумался? – не вытерпела и спросила я.
– О Сульмаре, – без всякого энтузиазма ответил он.
– А что не так с Сульмаром?
– Вистинг.
Я была поражена. При чём тут Мортен Вистинг? Эспин снова начинает ревновать? Даже на расстоянии? Даже после того, как я тянулась к нему за поцелуем, который так и не получила? Да я до сих пор жду этот поцелуй, а Эспин зачем-то припомнил Вистинга.
– Он думает, что мы утонули, – в попытке смягчить ситуацию, сказала я.
– Вот пусть и думает. Хорошо бы отсидеться здесь дней пять, чтобы Вистинг успел покинуть Сульмар до того, как мы туда приплывём. Но выбора у нас нет, как и запасов еды. Поэтому я очень тебя прошу, если в Сульмаре ты столкнёшься с Вистингом, не заговаривай с ним. Просто игнорируй его. Я очень не хочу, чтобы с тобой что-то случилось
– А что со мной может случиться? – искренне не понимала я.
Его ответ немало удивил меня.
– Не хочу, чтобы ты снова чувствовала себя униженной. Не нужно этого. Ты всегда можешь положиться на меня. Что бы ни случилось.
Внезапно Брум потушил лампу и всё вокруг почернело. Я лежала в волчьем мешке, а мысли уносили меня куда-то далеко-далеко, где нет страха и сомнений, только ожидание прекрасного и волнительного. Просто сказка. И я почти живу в ней.
Глава 35
Перед тем как покинуть домик, я оставила в нём две последние плитки чая, что были в рюкзаке. Летом хозяева вернутся сюда, а тут такой сюрприз – любимый всеми жителями острова напиток. Должна же я хоть как-то отблагодарить неизвестных мне людей за то, что их дом стал нашим убежищем в снежную пору аж на целую ночь.
Спустившись из домика вниз, я увидела, как братья собирают бат и связывают между собой две лодки, а их отец о чём-то беседует с Эспином. Пришлось подойти ближе, чтобы увидеть в его руках уже знакомую мне костяную цепь и услышать:
– Нашёл тайну, – рассмеялся Рантумэ. – Такие цепи вырезают на Песцовом острове. Там ведь ещё водятся большие холхуты. Вот когда старый холхут издохнет и завалится в тундре, первый, кто его увидел, может отпилить и забрать себе клык. А мясо уж дикие звери и окрестные собаки меж собой поделят сами.