Наследница огненных льдов

Ванина Антонина

– Мы что, не поплывём дальше? – обеспокоился Эспин.

– Почему? Поплывём. Ты же не веришь в Хозяина моря?

– Не верю, – охотно признал Эспин.

– Вот и я нет, – неожиданно заявил Ирнайнав. – Это я больше для отца традиции соблюдаю. Наверное, смотрел сейчас с берега, прошли мы прореху или нет.

– А как бортанули, разве не видел?

– Может и видел. А может и нет.

Как-то чересчур беззаботно он это сказал, я бы даже сказала, легкомысленно.

– Когда ты вернёшься, он тебя наругает, – заметила я.

– Да и ладно, – отмахнулся

Ирнайнав. – Зато скажу, что сказки это всё про Хозяина моря. Раз вернусь в Кедрачёвку, значит, не топит он тех, кто в прореху не прошмыгнул. И шёпотом на дно морское не тянет.

– Как это шёпотом? – не поняла я.

– Да так, ещё одна сказка. Старики всегда говорят, что перед штормом нельзя ходить по берегу моря и собирать дрова. Будто бы можно услышать, как из моря кто-то зовёт тебя по имени и манит идти в воду. Вроде как человек и вправду заходит в воду, а потом почувствует холод по ногам, очнётся и из моря выбежит. А кто-то не почувствует и уйдёт прямиком к Хозяину моря на дно. Сказки всё это. Всю жизнь летом по берегу ходил и никакого шёпота не слышал.

На этом Ирнайнав замолк и всецело сосредоточился на гребле. Только Эспин обеспокоенно глянул на меня, но так ничего и не сказал. Да и не нужно слов, я не забыла наш поход по непропуску и потусторонний голос, что звал меня по имени. Хотя, может быть мне и вправду всё это показалось. В гуле ветра всякое может причудиться. Да и моё имя так созвучно шуму накатывающих волн.

Пока Ирнайнав с Эспином вели нашу байдару прямиком к синеющей вдали полоске суши, Зоркий заметно расслабился в моих объятьях и начал игриво покусывать верёвку, что была привязана к сети, на которой я сидела. Мне и самой стало интересно, что это за верёвка и для чего она нужна. Пришлось повернуться и посмотреть себе за спину. Так вот что упиралось мне в спину при качке: красный шар с петелькой для привязи и белыми надписями по поверхности. Что-то он мне смутно напоминает. Да и буквы с цифрами следует разглядеть получше.

Стоило мне обхватить шар, что едва помещался в ладони, и притянуть его к себе, в глаза сразу бросилась цифра "2". В следующий миг Зоркий рванул верёвку на себя, и привязанный к ней шар выскочил из моих рук, покатился по незастеленному дну байдара и развернулся ко мне надписью, от которой перехватило дыхание. На шаре отчётливо выступали семь букв – "Флесмер".

– Это же буёк с дирижабля! – не помня себя, я вскочила на ноги и чуть не повалилась за борт, но удержалась и поспешила снова сесть.

Эспин даже отложил весло, чтобы внимательно посмотреть на меня и спросить:

– Какой ещё буёк на дирижабле? О чём ты?

Вот ведь прожжённый скептик, совсем ничего не понимает. Так хоть бы надпись прочитал.

– У "Флесмера" был набор буйков для определения высоты полёта. Их нужно кидать, отсчитывать время свободного падения по секундомеру и потом уже вычислять высоту. Видишь, это специальный шар красного цвета, чтобы его было отчётливо видно, когда он упадёт в море. Даже номер есть. Значит, его кинули из гондолы на втором участке маршрута.

Теперь

Эспин взял буёк в руки, чтобы повертеть его и прочитать всё, что было на нём написано.

– Сколько было таких буйков? – с предельно серьёзным настроем спросил он. – Ты знаешь, в каких точках маршрута их должны были скидывать?

– Это известно только командиру воздушного судна, – с прискорбием для себя самой призналась я. – Но знаешь, были ведь ещё и капсулы с красной краской. Их должны были кидать при полёте надо льдами. Такая капсула падает, разбивается, красная краска заливает лёд, а наблюдающий фиксирует время падения. Понимаешь? Когда мы доберёмся до Песцового и Тюленьего острова, нужно будет поспрашивать людей, особенно звероловов, видели ли они красные льды. Тогда мы точно сможем узнать место, над которым летел дирижабль, даже вычислить последний этап маршрута.

Эспин ничего мне не ответил, только спросил Ирнайнава.

– Откуда у тебя этот буёк?

– Так морем вынесло.

– Давно?

– Ещё летом.

– Что же ты не сказал раньше?

– А что сказать? Буёк и буёк. Мы таких сколько с обрывками сетей каждый год находим.

– Но ведь надпись ты же видел, – продолжал допытываться Эспин.

– Ну, видел, – равнодушно признал Ирнайнав. – Ну, название города на материке. Мало ли, может рыболовная шхуна как раз из этого города к островам приплыла.

Всё ясно, никто из каменских рыбаков не придал этому буйку значения. Да это и не важно, главное, что мы его всё-таки увидели, и теперь точно знаем, что дядя Руди пролетал между Собольим и Медвежьим островами. Теперь можно с определённой долей вероятности предположить, что после этого "Флесмер" взял курс точно на север. Осталось только свериться с картой и попытаться пройти по этому маршруту пешком. Вдруг найдутся ещё свидетели полёта дирижабля или даже материальные свидетельства его присутствия над Полуночными островами.

Пока в моей голове созревал план наших дальнейших действий, море успело стать куда беспокойней, нежели в начале нашего пути. Ветер гнал волны с комками снега прямо к нашему судну, раскачивая его. Но не это больше всего взволновало меня, а две белые спины, что вынырнули рядом с байдарой. Не успела я испугаться, как над водой взметнулись раздвоенные китовые хвосты не самого великого размера и медленно погрузились в море.

– Белухи озорничают, – равнодушно заметил Ирнайнав. – Сейчас играться будут.

Что значит это самое "играться", я не успела спросить, ведь в следующий миг байдару стало качать из стороны в сторону. Невесть откуда взявшаяся стая из десятка дельфинообразных китов проплывала прямо под нами, задевая дно байдары своими мощными спинами. Что они делают, зачем? Эти белухи хищные? Они хотят перевернуть байдару, чтобы мы оказались в море, и там нас было бы проще съесть?

Зоркий встрепенулся и вскочил с места, чтобы заглянуть за борт и проверить, что это там плавает. В следующий миг из воды взметнулся каскад фонтанчиков, и всех, кто был в байдаре, обдало мириадами брызг.