Наследница огненных льдов

Ванина Антонина

Я невольно взвизгнула от холодных капель, что стекали по лицу, а Ирнайнав решил меня успокоить.

– Не бойся, они уже наигрались, сейчас от нас отстанут.

– Что им вообще было нужно? Они хищные?

– Да, до рыбы хищные. Сейчас, наверное, поплывут всей гурьбой косяк гонять.

– А на людей они охотятся?

– Белухи? Нет, конечно. Зачем им люди, если кругом много рыбы? Нет, им просто лодки всякие нравятся. Наверное, смотрят из воды и думают, что это брюхо бесхвостого кита над ними проплывает. Посмотреть хотят,

любопытно им. Я бы тоже посмотреть хотел, какие белухи на северах плавают. Говорят, они там не белые, а серые и рогатые.

Рогатые киты? Это что-то совсем уж фантастичное, совершенно невероятное. Хотелось бы мне выразить Ирнайнаву своё недоверие, да только непрекращающаяся качка не сильно-то располагала к беседе. И почему байдару всё время так накреняет? Белухи ведь уже давно уплыли.

Когда в первый раз волна перехлестнула через борт и окатила меня холодной водой вперемешку с кусочками льда и снега, я невольно взвизгнула и крепче ухватилась за стенки байдары. Под свист сорвавшегося ветра Ирнайнав и Эспин стоически терпели влагу и холод и всеми силами пытались удержать судно на плаву, лишь бы не дать ему перевернуться.

Море неистовствовало и бросало байдару из стороны в сторону. Вода заполняла дно с пугающей скоростью. Зоркий вымок от головы до кончика хвоста и начал жалобно скулить. Мне хотелось сжаться в комок и уткнуться носом в колени, чтобы не видеть разразившейся бури, а после поднять голову и узреть спокойную морскую гладь и вожделенную сушу. Правда, с каждой минутой и новой порцией холодного душа я всё больше сомневалась в счастливом исходе нашего плавания. И не я одна.

Доселе спокойный Ирнайнав бросил весло в воду, что заполнила байдару, и начал судорожно рыться в своём рюкзаке:

– Надо воду вычерпывать! – в панике выпалил он, – Сейчас уйдём на дно.

До меня не сразу дошёл смысл его слов. Хорошо, что Эспин вывел меня из оцепенения своим командным криком:

– Давай, помогай ему!

Он не выпускал весла из рук и несмотря ни на что старался грести. Кажется, он верил в наше возможное спасение. Значит, и я должна верить.

Развязав рюкзак с провизией, я выхватила оттуда котелок и принялась вычерпывать им воду за борт. Каково же было моё удивление, когда Брум, не таясь Ирнайнава, вылез из кармана Эспина и пополз по стенке в мою сторону.

– Так и знал, что вы меня утопите! Ненормальные! Приключений им захотелось!

Нет, не ради одних только стенаний он покинул своё убежище. Брум потребовал выдать ему жестяную кружку, а после присосался одной ручкой и одной ножкой к стенке байдары и принялся набирать половину тары, чтобы подползти к краю борта и вылить воду в море.

Бедный маленький хухморчик, он ведь не силач, чтобы зачерпнуть больше. С каждой новой волной его помощь становится всё более бесполезной. Но как же самоотверженно он борется за свою жизнь. Значит, мне необходимо приложить ещё больше усилий.

Теперь

я орудовала котелком в одной руке и глубокой миской в другой. А Ирнайнав вновь попытался взяться за весло, причитая:

– Всё правда! Не врали старики! Есть Хозяин моря! Он прогневался на нас!

Зоркий начал жаться ко мне как маленький напуганный щенок. А я не смела отложить посуду, чтобы погладить его и успокоить. Что, если это из-за меня все мы попали в эту переделку? Что если Хозяин моря нагнал бурю ради меня? Это ведь его шёпот я слышала в непропуске. Это меня он звал уйти к нему вглубь моря. Так почему же сейчас он задумал погубить не меня одну, а нас всех? Ирнайнава с Эспином-то за что?

Волны перехлёстывали через борт и тут же сводили на нет все наши с Брумом старания. Мыслями я уже успела расстаться со всякими надеждами увидеть сушу. Осталось только вслух попрощаться с Эспином и под конец обнять Зоркого. Но не успела я открыть рот, как Ирнайнав прокричал:

– Ещё немного! Давайте, ещё чуть-чуть!..

Что немного и чего чуть-чуть, я уже не понимала. Холодная вода и пронизывающий ветер забирали последние силы. Пальцы уже не гнулись, мне было тяжело выпустить из рук котелок с миской. Но ещё тяжелее было заставить себя черпать ледяную воду.

Когда байдару качнуло с неимоверной силой назад, я ещё хотела побороться за жизнь. А когда она ударилась во что-то носом и перевернулась, морально я была готова тонуть.

Я лежала в студёной воде, а волны обдавали меня одна за другой. Под спиной что-то твердело. Потом чьи-то руки потянули меня вперёд, словно волокли по земле.

Я открыла глаза. Вот облака сереют высоко-высоко. Вот волны подступают к берегу. Я лежу на песке, а рядом падает обессиленный Эспин:

– Жива?

Я продрогла до костей и сил хватает лишь на то, чтобы судорожно кивнуть.

Эспин так бережно провёл ладонью по моей щеке, чтобы сдвинуть прилипшие к ней пряди волос, а потом скользнул по плечу и робко прижал к себе. Всё, теперь я точно буду жить.

Ирнайнав упал на колени рядом с нами и, не отрываясь, смотрел на бушующее море. Лодка перевернулась на бок и зарылась одним бортом в песок, а волны продолжали биться о корму и стенки. Зоркий стоял неподалёку и самозабвенно отряхивался, что брызги летели во все стороны. Вскоре со стороны лодки послышался грубый бас:

– Песец, песец! Спаси меня! Водоплавающий гад, да иди уже сюда! Как там тебя? Зоркий? Зоркий, Зоркий, ко мне! Вот так, стой, не двигайся, сейчас я спущусь и зацеплюсь за твою шерстищу. Ну-ка, ещё немного… Всё, залез. Давай, трогай! Беги к этим полоумным путешественникам.

Бедный Зоркий, он уже не скакал резво по пляжу, как раньше. Похоже, пёс тоже потерял немало сил. Когда он подошёл к нам с Эспином, я увидела, как на его загривке сидит тоненький, страшненький, с вымокшей шёрсткой хухморчик и сверлит меня недовольным взглядом.