Наследница
Шрифт:
— Какие? О чём вы?
— Вот об этом, — де Бретон показал ей окровавленную лайковую перчатку, одну из подобранных в лесу. — Думаю, вы узнаёте вышивку на ней? Да, это ваша перчатка. И, поверьте, найдутся свидетели того, что тот несчастный умер по вашей вине. А после вашей удачной стрельбы по подушкам, никто не усомнится, что это правда. А причину вашего столь…э-э… импульсивного поступка объясню я. Думаю, что придумать нечто возмутительное у меня таланта хватит.
— Что же такое сделал тот человек, который умер в лесу у меня на руках? —
— Он выполнял серьёзные поручения, и в последнее время стал это делать нечестно.
— Нечестно? — Элен коротко рассмеялась. — Вы говорите о честности? Вы?
— Хорошо, я не так выразился, — де Бретон опять не смутился. — Он не оправдал наших надежд и стал опасен, поскольку ему стало многое известно.
— Ах, вот как… Хорошо, я учту всё это, когда буду принимать окончательное решение. Это всё? А то у меня намечено на сегодня несколько дел.
— Да, это всё. Но через два дня я жду вашего решения. Думаю, этого времени хватит с лихвой, чтобы не ошибиться.
Вот теперь он был настоящим: холодный, циничный, умный, расчётливый.
Когда француз ушёл, Элен позвала Юзефа и пересказала весь разговор. Он был встревожен.
— Этого только не хватало! Мало нам личных проблем, так тут ещё и политика появилась! И что ты собираешься делать?
— Пока думаю. Но вполне возможно, соглашусь.
— Не сомневался! — язвительно заметил Юзеф. — Тебя просто так и тянет влезть в очередную сомнительную и опасную авантюру. Надеюсь, ты не из-за французских денег думаешь впутаться в это? — снова поддел он.
— Нет, — серьёзно ответила Элен, — я думаю о другом. Но сначала скажи мне: как ты относишься к тому, что королём Польши станет Станислав?
— Знаешь, до сегодняшнего разговора я не был против. Мне казалось, что если таково будет решение сейма, это будет неплохо. Он уже был на польском престоле и может учесть свои ошибки при второй попытке, чтобы больше его не потерять. Но сейчас…
— Хочется сделать всё наоборот, да? Назло?
— Да, — кивнул Юзеф. — Понимаю, что это какое-то детское чувство, но ничего не могу с собой поделать. Если на стороне Станислава такие люди, как этот де Бретон, то пусть уж лучше кто-нибудь другой станет королём. Может, и не хуже будет.
— Что ж, ты меня успокоил. Теперь мне не нужно будет делать выбор между интересами моей первой и второй родины. Раз барон сказал, что Россия против возведения на престол Лещинского, значит, это ей не выгодно.
— И это значит, что она, возможно, поддержит другого кандидата, которого выдвинет сейм.
— Да. Только очень не хотелось бы, чтобы началась война.
— Если сейм будет единодушен, войны не будет.
— А ты веришь в единодушие сейма? Ведь в одном де Бретон прав: кто бы ни претендовал на трон, это будет ставленник либо Франции, либо России. Я об этом не задумывалась, но, похоже, что это правда. Так что, по сути, Польше предстоит
— Ты только что это поняла? — грустно улыбнулся Юзеф.
— А ты? Ты знал об этом раньше?
— Об этом разговаривают давно. Просто ты так сосредоточена на своих собственных проблемах и делах, что не слышала ничего другого.
— Тогда… какой вариант тебе самому больше нравится? Россия или Франция?
— Тот, о котором ты сказала де Бретону. Самостоятельная Польша. А два других… Какая разница, кому подчиняться? Главное, что придётся подчиняться! — Юзеф встал, прошёлся по комнате, успокаиваясь. Остановился. — Ладно. Лучше скажи, что будешь делать? Если ввязываться в такие игры, нужно всё хорошо обдумать.
— Я не собираюсь особо усердствовать, ты сам знаешь, у меня есть свои интересы в России. Поэтому, я думаю согласиться на предложение де Бретона, но докладывать ему… не всё.
— Это опасно, — покачал головой Юзеф. — Долго водить его за нос не удастся. Тебе придётся говорить что-то конкретное хотя бы время от времени. Иначе игра закончится, едва успев начаться, и нам придётся уехать.
— Ты можешь предложить лучший вариант? — саркастически спросила Элен, но Юзеф в ответ неожиданно кивнул.
— Да. Если уж играть в политику, то по правилам политиков. Думаю, тебе не может понравиться роль пешки. А ведь можно стать тем, что называется фигурой с прикрытием. Нужно найти человека, который заинтересуется поведением француза и его делами.
— И кого? Каким образом можно найти такого человека? Ведь он должен быть ещё и влиятельным.
— Несомненно. И ты знаешь такого человека. И что ещё более важно, он знает тебя.
— Кого ты имеешь в виду?
— Не догадываешься? Или ты уже многим придворным успела подарить по роскошной лошади?
— Бирон?!
— Да. Господин Эрнст Бирон. Уж кто, как не он должен стоять на страже интересов России.
— Не знаю… Мне кажется, что он стоит, скорее, на страже свих собственных интересов.
— Которые никак не связаны с Францией и французами. Ты не заметила, что у Маньана довольно натянутые отношения с ним?
— Не столько сама заметила, сколько много раз об этом слышала. В Зимнем часто это обсуждают. Даже несколько анекдотов есть на эту тему.
— Вот именно. При таком положении вещей он с удовольствием уцепится за любую возможность, чтобы насолить французам.
— Да. В этом есть смысл. Можно попытаться. Только нужно придумать, как связаться с фаворитом. Я уверена, что люди де Бретона будут следить за нами.
— Это верно. Но я, кажется, знаю человека, который пойдёт к Бирону, — Юзеф с улыбкой смотрел на Элен. — Они будут следить за нашими воротами. А как насчёт того выхода, который ведёт на соседнюю улочку? Не пора ли им воспользоваться?
— То есть к Бирону пойдёт пан Ален? — усмехнулась Элен. — Ты же, вроде, всегда был против моих похождений с переодеванием.