Наследник огня и пепла. Том IХ
Шрифт:
Я поймал себя на лёгком замешательстве от происходящего, снова мысленно похвалил себя за предусмотрительность — и зачитал с бумажки первый вопрос:
— Что такое Красный Волок?
Глава 10
Это меняет все
— Ну?! Говори! Чуешь что?! — суровый бас Сперата вывел меня из коварно подкравшейся дремоты. Отчаянный визг и причитания очередной соискательницы, умоляющей больше её не бить, окончательно развеяли сон. Жаль. Дремалось у Дуба просто прекрасно.
Я приоткрыл глаза. В корнях дуба, который выглядел так, будто ему уже лет пятьдесят, сидела потенциальная
Я лежал в одной рубахе на мягкой, даже я бы сказал — нежной — траве луга. Насколько я понимал, это клевер. Причём он цвёл. Маленькими белыми цветами, зато буйно, сплошь — как на ковре. Тепло. Я лениво перевернулся на другой бок, открыл лежащий рядом свиток и пробежал глазами:
«Военачальник должен быть рассудителен, храбр, трезв в мыслях и действиях, не подвержен гневу и страху, не склонен к пьянству, не жаден до золота, не тщеславен, не ленив, не болтлив, не должен быть склонен к роскоши и изнеженности. Он должен быть опытен в военном деле, уметь предвидеть события, быть предусмотрительным, уметь сохранять тайны, быть решительным и способным к быстрой реакции, уметь управлять войском, быть справедливым и заботливым к своим подчинённым.»
Я с трудом подавил зевок. В принципе, если заменить «уметь управлять войском» на «уметь чинить релейные шкафы», получится обычное требования в вакансии электрика в моем мире. Развернул свиток ещё на метр и наугад прочёл другой отрывок:
«Когда начинается сражение, армия должна сохранять строй и подчинение, ибо в беспорядке даже многочисленное войско становится слабым. Кавалерия должна стоять в середине или на крыльях — в зависимости от местности. Пехота — сзади или на флангах, в прикрытии. Центр должен быть устойчив, как якорь, а фланги — гибкими, чтобы охватывать противника. Никто не должен оставлять своего места без приказа: ведь, как только строй ломается, приходит поражение. Важно, чтобы крики и сигналы были едиными, иначе начнётся смятение.»
Это заставило меня сесть и задуматься. То, что я читал, — мудрость древних полководцев. Кажется, этот конкретный трактат был написан лет пятьсот назад. Видимо, тогда ещё были в моде мемуары или письменные наставления. Сейчас всё иначе. Я не назову себя прокаченным полководцем — всё приходило с опытом. По сути, так же как деревенские не читают трактатов о рыбной ловле, а просто идут удить, так и аристократы здесь не читают о войне. Они просто ходят на неё с отцами и родственниками. Постигая на личном опыте все премудрости.
Пехота — на флангах? Это неожиданно. Я задумчиво покатал мысль внутри головы. Но следующее предложение о центре — якоре, а флангах — гибких, всё рушило. Это явно не та пехота, которая есть у меня.
— Давай следующую! — пробасил Сперат. Скулящую девку увели, и на её место вышла опрятно одетая старуха. Она попыталась вежливо объяснить, что просто жена пекаря и всё, что умеет — так это…
Сперат грозно зыркнул на «чушпана», который её привёл. Хотя, какой это чушпан — настоящий регуляр: шлем начищен и сияет, гамбезон в порядке, грубое, но ухватистое копьё в руках, хорошая кожаная обувь, редкость. И, что совсем уж необычно — на левой ноге полный латный доспех. Видно, снял с трупа. Но главное — пустой взгляд убийцы. Вот что отличает воина от горожанина, а не броня.
Фанго
Регуляр спокойно смотрит на Сперата. Долго. Как удав на мышь. Хотя Сперат больше раза в два. Тот сбавляет тон:
— Ну?
Регуляр объясняет, что бабке уже за сорок, она родила пятнадцать детей, последнего — в прошлом году. И выжили почти все. Не меньше десяти. Как ни крути, отмечена Богиней. Сперат кивает и показывает старушке, куда сесть.
— Сядь, закрой глаза и думай о чём хочешь, — инструктирует он. Пока бабка кряхтя устраивается у корней Дуба, я возвращаюсь к трактату. Но там уже какая-то муть. Я откладываю свиток в сторону, откидываюсь на спину и вытягиваюсь на траве. Смотрю на зимнее небо, с которого идёт снег. До поляны он не долетает — тает в воздухе и становится просто мягкой влагой. В которой изредка рождаются радуги вокруг золотого сияния, исходящего от Дуба.
Теперь рядом с ним было лето. Подозреваю, навсегда.
Дуб сразу начал сиять, ещё когда был крохотным ростком. Рос он быстро, очень быстро. Как бамбук, то есть в пределах возможного для растений. И сразу же вызвал настоящее бурление среди местных жрецов. Поскольку у каждого уважающего себя аристократа, да даже горожанина, был свой маленький культ — для своей семьи и соседей, — то местные «храмы» были скорее сектами. Я недооценивал их влияние, поскольку они до этого не пытались вмешиваться в политику, тихонько деля прихожан и пожертвования. Но с появлением Дуба всё сильно изменилось — они попытались наложить на него лапу. Все сразу. Дело дошло до вооружённого столкновения, когда культ Великой Матери сошёлся на караэнских мечах с двумя другими, объединившимися. Фанго это прозевал. Впрочем, драку разогнал, видимо, Пан — три сотни вооружённых людей, уже успевших пустить друг другу кровь, вдруг охватил невероятный ужас, и они разбежались. Невероятный ужас — это не преуменьшение, а недостаток образности. Человек двадцать померли оттого, что бежали, пока сердце не отказало, или с размаху не врезались в стену. Ещё несколько десятков сломали себе руки и ноги, не меньше десятка сошли с ума от страха.
Так у нас появились вакансии в жречестве Караэна, чем я решил немедленно воспользоваться. Как ни крути, а я — Хранитель Трона Императора, имеет смысл продвигать тут Культ Императора. При этом от столь любимых караэнцами оргий в честь Великой Матери я отказываться тоже не спешил — просто надо придумать, как правильно это вписать в Имперский культ. Но сначала, конечно, нужны пастыри, ловцы душ человеческих.
После этого случая Дуб стали обходить стороной. Хотя до этого тут столько народу толпилось, что хоть ярмарку устраивай. Я, впрочем, не боялся Дуба. Это был мой второй вопрос Лилии: «Что за желудь я посадил в Парке?». Хитрый Пан, как я и предполагал, не вручил мне богиню. Нет, он сделал для своей пленницы окошко в мир. Она сама смогла сделать что-то подобное, сумев связать магию с некоторыми женщинами, которых и называли ведьмами. Тогда это был шанс на освобождение. Богиня не могла общаться с ними как со мной в снах. Но могла как-то влиять, подталкивать в нужную сторону. Как запертый в клетке и обречённый пленник, увлечённо ковыряется в замке случайной проволокой, так и она пыталась с помощью этого, единственного ей доступного способа, выбраться на волю. Пан взял её надежду и обратил против неё. Дуб стал окошком в мир. Это как в одиночку поставить телевизор и крутить там жизнь людей на свободе. При этом пульт был у Пана.