Наследник огня и пепла. Том IХ
Шрифт:
С караэнского купца оплата была взята не деньгами, а товарами. Он уступил свой заказ у гильдии ткачей, который сделал ещё в том году. Готовое сукно должны были отгрузить весной. Гильдия не торопилась покрывать весь спрос — держала цены, поэтому заказы шли в очередь. И вот эта весенняя партия, обещающая быть особенно прибыльной (зимой в Королевство ходят только самые отчаянные из-за штормов), уже была заложена под…
На этом месте я прервал своего казначея.
В общих чертах я понял: в этих талмудах нет живых денег. Потребуются годы, чтобы превратить эти взаимные долги в звонкую монету. Хотя даже не знаю, есть ли в Караэне вообще столько серебра и золота. Но сумма
Итак, Вокула мягко намекнул на то, что ему пора заняться делами и покосился на амбарные книги. Я встал и направился к выходу. Вокула вскочил и забежал вперёд — окликнуть меня он, разумеется, не мог. Я, разумеется, его подождал. Когда он шагнул в поле зрения, он вежливо поклонился — ну, как бы я же отвернулся, значит память «обновилась». Ладно, на самом деле сложный этикет — вещь полезная. Реально легче работать, когда есть правила. Не галдят, говорят по очереди и только после разрешения. Удобно. Я кивнул.
Вокула сцепил пальцы и извиняющимся тоном сказал:
— Не думаю, что сеньор Фанго станет упоминать об этом в своём отчёте…
Я продолжал смотреть на него спокойно, без эмоций. Примерно так выглядят интриги. Просто капаешь на мозг власть предержащему про своего соперника день за днём, пока не сформируется нужное мнение. А критический момент властьимущий поступает неоправданно жестко, потому что ты уже подготовил почву. Я старался на это не вестись. К тому же, Фанго, уж на что скользкий тип, сбе такого никогда не позволял. Его суждения о людях были подчеркнуто нейтральны. Вокула бросил на меня внимательный взгляд ища реакцию. Не нашел её и заторопился продолжить:
— Однако я теперь понимаю, что может вас заинтересовать, мой сеньор. Вы, конечно же, помните, что во время Тёмного дня дали Университету указание создать летающую машину? Так вот, они не оставили этих попыток. Я это знаю, потому что Университет оплатил постоянное присутствие четырёх лекарей. Лечат, в основном, переломы. Падают с неба. Хе-хе… Простите. Говорят, это забавно. Возможно, вам будет интересно посмотреть…
— Вы правы, сеньор Вокула, — кивнул я. — Мне любопытно.
До ужина ещё было время, так что я наскоро собрался — накинул кольчугу поверх поддоспешника — и отправился в Университет налегке. Почти один. Кроме меня, Сперата, Вокулы, двух щитоносцев-телохранителей и трёх слуг, было ещё человек десять — кто оказался поблизости.
Дукат, пронырливый гадёныш, догнал нас уже у Старого города и тут же начал натужно шутить, пытаясь что-нибудь из меня выудить. Он это делал весь последний месяц. То ли проигрался, то ли влез в долги. Я уже хорошо видел такое в людях. Я его игнорировал. Поэтому он переключился на Сперата.
Это было даже кстати — Сперат последнее время чот приуныл. Пусть хоть Дукат развлекает его разговорами. Вытаскивать Гвену он пока не просил, и я не поднимал этот вопрос. Моя внутренняя чуйка требовала не лезть — кто его знает, что там у них в аду сейчас творится. Может, нажрались и спят. А может нет. У меня вообще было странное ощущение, что Гвена и сама о себе даст знать. А может, просто мне нужно было переосмыслить свое отношение к этому милому зверьку.
Во внутреннем дворе Университета меня ждал сюрприз. Как и всё, к чему приложил руку караэнский учёный, он был одновременно поразительным, нелепым и потенциально смертельно опасным.
На специально укреплённой площадке из грубо подогнанных кривых досок стоял объект, который мои сопровождающие из университетских
Прежде чем спохватившийся Сперат и мои щитоносцы довольно грубо отшвырнули его прочь, он успел крикнуть:
— Размер! Главное размер! Размер имеет значение!
Я поднял с камней мостовой выровненную им фигурку. Это была деревянная пустотелая птица со слишком короткими крыльями. Судя по фигуркам людей внутри пустотелого «тела», размером с автобус. Я аккуратно положил фигурку на подоконник, заваленный бумагами.
— Сперат, не надо, — едва успел скомандовать я, когда заметил как Сперат заносит руку для удара по прорвавшемуся ко мне прожектеру.
Эта небольшая демонстрация необходимой степени уважения волшебным образом привела внутренний дворик университета в порядок. Меня со всем почтением провели к ректору Бруно. Грозно топающую и лязгающую доспехами свиту я оставил за дверью его кабинета.
Кабинет оказался всё тем же. Большой дубовый стол, книжные шкафы, балки под потолком — «средневековый лофт», как я в первый раз про себя это назвал. Даже кресло, в котором обычно восседал Фро, по-прежнему стояло у камина. Я вспомнил прошлого ректора — в шелковой ночной рубашке, расшитой шестиконечными звёздами, с колпаком и накинутым меховым плащом. Сонный, растерянный, но безукоризненно вежливый. Немного стыдно стало, как будто я увидел кого-то в пижаме и понял, что он больше не вернётся.
Теперь всё было иначе. Стол завален макетами, чертежами, инструментами, крошками от сушёного мяса, пустыми кружками. Воздух пах металлом, клеем, потом и сырой бумагой. В углу стоял Каас — в своём неизменном кожаном переднике, поверх прожжённого и засаленного камзола. Он держал в руках странную конструкцию с пружинами и колёсиками, и щурился, что-то прикидывая про себя.
Фарид, толстячок в тёмно-синем платье с вечной отеческой строгостью, листал какие-то свитки и одновременно отчитывал ассистента, не поднимая глаз:
— Вы думали, если скрепить шестерню волосами мертвеца, она будет лучше крутиться? А вы пробовали… думать?!
Бруно Джакобиан — теперь уже ректор, сидел на простом стуле в углу с таким лицом, как будто у него опять недавно отца убили. Даже присутствовала припухлость, как после слез.
Он сидел в стороне от всех, окруженный хмурыми вооруженными студиозами, отбрасывая в сторону листы которые ему подавали периодически вбегающие в боковую дверь служки. На нём был доспех из кожаных чешуек, каждая — в виде крохотного развёрнутого свитка. Даже шлем — из таких же. Сейчас он не светился, но я знал, что Бруно умеет превращать эти свитки в магические изображения, словно снимая фотографии. Довольно странно, что он во всеоружии.