Наследники ночи. Парящие во тьме

Швайкерт Ульрике

— Он сейчас там?
– спросила она, поднимаясь с дивана, и посмотрела в сторону Томмазо,однако и на этот вопрос ответил Леоне.

— Нет, он сейчас не в моём доме. У нас большие планы на сегодняшнюю ночь.

Николетта резко подняла голову и удивлённо посмотрела в глаза

дяде.

— Что? Я об этом ничего не знала. Что вы собираетесь предпринять?

Леоне обернулся.

— Ты не часто появлялась здесь в последнее время. Тебе известно, что произошло? Вампиры обчистили наш тайник в палаццо

Дарио, после чего мы вступили

с ними в драку. Твоего отца и Энрико ранили, а Кассио убили, — тихо добавил Оскуро.

Николетта распахнула глаза.

— Что? Просто так? Поверить не могу! — Девушка растерянно смотрела на Леоне. — Как это произошло? Они выпили его кровь?

Мужчина покачал головой.

— Нет, они были вооружены шпагами и пистолетами.

— И вампиры на вас напали? На Оскури, которые никогда не выступают против своих врагов с оружием в руках?

— Нет, — сказал Леоне, отводя взгляд. — Остальные уговорили твоего отца и меня применить наши тренировочные шпаги на деле. Это не люди. Они вампиры, против которых все средства хороши. Мы все были вооружены, но схватка закончилась не так, как нам хотелось.

Николетте потребовалось некоторое время, чтобы переварить услышанное.

— Значит, вы напали на них с оружием, — наконец произнесла она. — Насколько тяжело пострадали Энрико и отец?

— Ничего серьезного. Они скоро поправятся, — отмахнулся Леоне.

Николетта сглотнула ставший в горле ком и вернулась к своему

предыдущему вопросу.

— Что вы собираетесь делать? И почему вы не посвятили меня в свои планы?

— Твои недавние поступки идут вразрез с тем, что ожидает от тебя семья.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Они перестали тебе доверять, — неохотно произнес Оскуро. — Во всяком случае, некоторые.

— И поэтому вы теперь ничего мне не рассказываете? Думаете, я вас предам? Побегу в полицию?

Голос девушки становился все громче.

— Нет, никто так не думает, но ты девочка, которая скоро превратится в женщину, а ночные набеги — не женское дело.

— Вот как? — Николетта упёрла руки в бока. — Как внезапно вы это поняли! После того как я более шести лет была для вас верным помощником.

— Это правда, — сказал Леоне и улыбнулся. — Ты всегда была самой ловкой из Оскури. Маленькой, гибкой и проворной. Заметить тебя было практически невозможно. Но всё это осталось в прошлом, и тебе придётся с этим смириться.

Николетта стиснула зубы.

— Значит, вы решили от меня избавиться. Понятно.

— Нет, это не так! Посмотри на себя в зеркало. Ты уже давно не ребёнок.

— И поэтому вы заставите меня выйти замуж и запрёте в одном из своих роскошных палаццо.

Леоне пожал плечами и вздохнул.

— Не нужно делать из нас чудовищ. Никто не собирается тебя к чему-либо принуждать. Но такова природа вещей. Рано или поздно тебе придётся выйти замуж, и Микеле был бы очень рад, если бы ты согласилась отдать свою руку Габриэле.

— Ему тридцать! Я ничего не имею против Габриэле,

но выходить за него — это слишком. Значит, Кальвино поддался вашему натиску? Поверить не могу!

— Честно говоря, признание твоего отца выбило Габриэле из колеи, — вмешался в разговор Томмазо,— но он по-прежнему поддерживает и любит тебя. Возможно, даже слишком сильно. Ты самое дорогое, что есть у падре. Однако он понимает, что было бы глупо брать тебя с собой этой ночью, когда половина Оскури возмущена твоим поведением. Твой отец пока что не принял окончательного решения, поэтому прошу тебя, прояви благоразумие. Останься со мной, и я расскажу тебе обо всех планах Оскури на сегодняшнюю ночь.

— А если я всё же решу пойти вместе с остальными? — упрямо спросила Николетта.

Томмазо протянул руки к девушке.

— Тогда отцу придется тебя запереть, — сказал он. — Тебе действительно этого хочется?

Николетта вздохнула.

— Нет. — Она подошла к старику и села рядом с ним. — Рассказывай!

Выцветшие глаза Томмазо загорелись.

— Сегодня мы собираемся прикоснуться к сердцу Венеции, -прошептал он.

— Вы хотите похитить сокровища из собора Сан- Марко? — выдохнула девушка.

— Нет! Мы не собираемся грабить Сан-Марко. Мы отнимаем драгоценности только у знати и богатых туристов. Так было и будет всегда.

— Значит... — Николетта резко вдохнула. — Дворец дожей!

Томмазо кивнул.

— Да, Дворец дожей.

Девушка наморщила лоб.

— Но я думала, что Оскури ещё со времён республики хранят верность дожу. Мы не украли из этого дворца и серебряной ложки. Об этом мне рассказывал Кальвино.

— После прихода Наполеона республики больше не существует, и дожа тоже. Теперь сокровища во дворце принадлежат королевству Италия. Думаешь, мы обязаны чем-то королю, который сидит в Риме? Я так не считаю!

Николетта кивнула.

— Хорошо, но что вы собираетесь оттуда забрать? Вырезать из рамы «Рай» Тинторетто? Или похитить расписной потолок из зала Коллегии?

Томмазо фыркнул.

— Нет, это не по-нашему. Это было бы кощунством по отношению к нашим прежним правителям и Серениссиме. Нет, в залах дворца со вчерашнего дня выставлены сокровища со всей Италии. Церковная утварь из золота, украшенная драгоценными камнями. Её свезли сюда из разных соборов и монастырей, которые, по-моему, и так обладают большим количеством богатств и прекрасно смогут пережить эту потерю.

Николетта усмехнулась. Такое было ей по вкусу. Римская церковь никогда не считалась с венецианцами. Для Оскури ограбить её не было позором.

— Я бы очень хотела принять участие в этом набеге, — вздохнула девушка, но мужчины разом покачали головой.

— Подожди, пока споры и недовольство Оскури улягутся. Тогда Кальвино будет готов обо всём с тобой поговорить, — сказал Леоне.

Он отказался поведать Николетте ещё что-либо о сегодняшних планах Оскури. Разочарованная девушка поднялась с дивана.