Наследники по прямой. Книга первая.
Шрифт:
– Будет через два дня, - лаконично ответил Мишима.
– Ладно, - Городецкий кивнул.
– Поехали дальше… Драгун и Сотник. Вы оба - в резерве, безотлучно при Бате. Батя отвечает за общие конструкции, я, как всегда, занимаюсь всякой ерундистикой и прикрытием. Документы, оружие? Вопросы есть?
– Нет, - ответил за всех Герасименко и поднялся.
– По коням, хлопцы.
Сыщицкая работа показалась Гурьеву странно знакомой. Очень уж многое удивительным образом походило на то, чему он учился долгие годы у Мишимы. Вавилов выслушал его, улыбнулся скуповато:
– А чего ты ожидал, сынок? Сыск - не искусство, не волшебство.
– Так просто?
– Не просто, - взгляд Вавилова ощутимо потяжелел.
– Уж очень многие нам не верят. Не верят, что мы людей защищаем. Тяжело, морально тяжело, в первую очередь, когда граждане считают власть и нашу, родную рабоче-крестьянскую милицию едва ли не более страшными врагами, чем любые бандиты и супостаты, когда никакой системы учёта людского не существует [128] , когда… Миллион причин всяких, когда да отчего. А работать-то надо. Только делом что-то доказать можно.
128
Введение всеобщей паспортизации населения СССР развернулось только в начале 30-х гг. ХХ в.
Москва. Май 1928
– Ну что, Гур? Что-нибудь уже выяснили?
– Ирина смотрела на него, и сердце её стучало тяжело и надсадно. Какой он сделался… чужой, подумала она. Чужой. Взрослый совсем. Решил уже всё. Решил и запечатал. Как же он так может? Что же это такое?!
Гурьев словно очнулся:
– Выяснили. Пока ничего утешительного. Ясно уже, что не бандиты это никакие.
– А… кто?!
– Догадайся, Ириша, - Гурьев нехорошо улыбнулся.
– Я не понимаю.
– И я не понимаю, - он вздохнул.
– Ничего не понимаю, признаться. Такие сложности, такой шум. Зачем? Чего ради? Не понимаю.
– Что ты будешь делать?
– Разбираться дальше.
– Я не об этом, Гур. Ты ведь понимаешь, правда?
– Я не знаю, - он угрюмо посмотрел в окно.
– Не знаю пока, Ира. Я не стану об этом думать, пока не выясню всё, что можно. Кто и зачем.
– А я?
– Документами на выезд один мой новый знакомый занимается. На следующей неделе ваши паспорта будут готовы.
– Как?!
– Обыкновенно, - Гурьев пожал плечами.
– Это для тех, кто с парадного ходит, такие дела месяцами тянутся. А для своих, которые через задний двор шастают, всё очень быстро обтяпывается. Раз-два - и в дамках. Пойдём, надо твоих родителей проинструктировать.
– Подожди. Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Хочу, - кивнул Гурьев после некоторого раздумья.
– Увези Константина Ивановича.
– Что?!
– Я хочу, чтобы ты расписалась с Константином Ивановичем и увезла его во Францию. Вы нужны мне - и ты, и он.
– Ты с ума сошёл, Гур. Это…
– Я никогда ни о чём не просил тебя, Ира. А теперь - прошу. Ради маминой памяти. Сделай это.
– Я не могу!
– Почему?
– Не знаю. Это
– Никаких сложностей не предвидится, Ириша, - мягко сказал Гурьев.
– Обещаю. Не нужно никуда ходить, ничего говорить, нигде стоять. Все документы принесут домой, сюда, ко мне, с готовыми штампами. Единственное, чего я прошу - это твоего согласия.
– Фиктивный брак, - Ирина улыбнулась дрожащими губами.
– Вот уж и предположить не могла, что ты способен на такие авантюры.
Я и сам ещё не знаю, на какие авантюры способен, подумал Гурьев. Но вслух сказал совсем другое:
– Это не авантюра, Ириша. Это просто - ещё одного человека спасти. Ему необходимо лечиться, а здесь это по целому ряду причин невозможно. Я перед ним в долгу. Если ты откажешься, я, разумеется, найду другой вариант. Но мне почему-то представляется, что ты не откажешься.
– Мама сойдёт с ума.
– Маму твою я беру на себя.
– Да. Пожалуй, ты единственный человек, способный с ней справиться.
– Так что?
– Боже мой, Гур… Я сделаю это. Только, пожалуйста, не заставляй меня ничего…
– Нет, - он улыбнулся.
– Нет, Ириша. Всё будет хорошо, вот увидишь.
– У кого будет хорошо?! У тебя? У меня? У Константина Ивановича?!
– У вас у всех, - он склонил голову к левому плечу, - таким знакомым движением, что у Ирины помимо воли сами собой на глаза навернулись слёзы.
– А если у вас, - это значит, и у меня. Потому что все вы - часть моего мира. Идём, Ириша, - и Гурьев, поднявшись, шагнул к девушке, спокойно и твёрдо беря её под руку.
Москва. Май 1928
Перед пятым сеансом иглотерапии, в очередной раз осмотрев Полозова, Мишима не стал скрывать, что доволен успехами ученика и пациента:
– Совсем недурно, Константин Иванович. Ваш организм проснулся от спячки, и теперь при должном поддерживающем режиме и правильной диете достаточно быстро победит болезнь [129] .
– Никогда не думал, что вы обладаете такими глубокими познаниями в медицине.
– Мои познания, как и опыт, ничтожны, - Мишима и теперь не нашёл нужным ни на йоту отклониться от своей линии безупречной вежливости, граничащей с самоуничижением.
– Просто ваш случай очень лёгкий, так что это не составило для нас с Гуром большого труда или беспокойства. Гуро-чан.
129
Важную роль в процессе лечения играло правильное питание, большое количество минеральных веществ и витаминов, а также отсутствие стрессов. Во многих случаях такое лечение давало хорошие результаты, обеспечивая больным как длительные периоды ремиссии, так и полное излечение.
– Да, сэнсэй.
– Я уже смогу, наконец, сегодня приступить к какой-то деятельности?
– проворчал Полозов, впрочем, послушно укладываясь на специально для него приготовленную кушетку.
– Сегодня - сможете, - подтвердил Мишима и положил прямо перед глазами моряка довольно объемистый список и лист с гектографированным рисунком кольца.
– Здесь обозначены музеи, которые вам предстоит обойти, а также перечень необходимых вопросов, которые следует задавать сотрудникам. Если что-либо не ясно, я готов дать требуемые разъяснения.