Наследный Король
Шрифт:
— Нет! Нет, я не позволю!
Мысли Тея теперь преобразовали атакующий код Короля в шипы, которые вонзились в его разум, отыскивая трещины и слабости, проникая в точки процессов с точностью осиного жала, иглы акупунктуриста, зонда нанохирурга.
— Ага, вот оно.
Тяжелые ментальные стены, которые с грохотом выросли из психики Короля, чтобы поймать Тея, внезапно сложились внутрь, стерли сами себя и исчезли. В считанные секунды сознание Тея разрослось обратно и заполнило опустевшее пространство.
— Твоя структура интересна. Есть способы систематизировать мысли, когда мы их аугментируем. Тысячи лет разные школы
Вся структура — оба разума, и магоса, и машины — затряслась, когда блоки мыслей Короля протестующе заскрежетали друг о друга.
— Это само по себе о многом говорит, так называемый Король. Все есть информация. Все — пункт данных. Все на что-то ссылается. Поэтому, когда я, к примеру, обнаруживаю, что определенная точка контроля, вот здесь — это то, что может остановить все твои операции, за исключением некоторого определенного набора…
Мысли Короля покрылись серой немой коркой заглохших процессов.
— …или вижу, что вот это — интерфейс, который разблокирует твои первичные церебральные функции…
— …такие, как речь… а это интересно.
Тей чувствовал, как суперструктура разума Короля качается и смещается, пытаясь перестроить себя в нечто, что могло бы сражаться. Он не видел причин для беспокойства. Каждый из бесчисленных внедренных шипов, которые он вонзил в этот разум, отслеживал все импульсы кода и изменения архитектуры. Наследный Король больше не мог застать его врасплох.
Тей потратил миг, чтобы послать быстрые призрачные импульсы команд по ментальным каналам, которые отрезал от себя какие-то минуты назад, хотя ему и казалось, что это было намного давнее. Он ощутил, как его программы восприятия и моторики снова начали работать, приступая к восстановлению контроля над чувствами и конечностями. Он отдал этот процесс под наблюдение рутины, сотканной им за пару секунд концентрации над сырым кодом, и вернулся к основной работе.
— Структура твоего словаря, Король, механизм твоего языка — это, за неимением подходящего термина, совсем не то, что я ожидал. Он создан скорее как загрузка для преподавателя риторики, чем, скажем, то, что мы используем для мозгов сервиторов. Твой набор концепций настолько прост, что просто умиляет, но, что более важно, Король — то, что я вижу здесь, все эти вещи в твоем мозгу…
— …они просвещают меня.
Наследный Король пытался выть, пока Тей разбирал блоки его структуры, разбивал их на осколки кода, разделял их на части и поглощал их, вводя в себя ментальную субстанцию Короля и возвращая собственные знания, мысли и воспоминания.
— Некий интеллект поработал над тем, чтобы создать твой разум. На самом деле, так как назначенное мне руководство, да пребудет на нем благодать Машины, здесь не присутствует и нас не слышит, я скажу тебе, что этот интеллект был гениален. Архитектура твоего разума не обладает формальным порядком, однако упорядоченность в ней есть. И она показывает, как были упорядочены мысли человека, который тебя создал. Даже магос-логист с самым чистым сознанием оставляет следы в создаваемом им коде. И если ты умеешь это видеть и понимать, то след столь же уникален, как отпечаток человеческого пальца или отметины микростресса на штучном сервозахвате. Ты знаешь, что я могу прочесть в тебе эти следы. Уметь их находить — это основа моего призвания. Ты сделан по образу и подобию Наследника, и даже более, чем сам это осознаешь.
Пурпурный
Тей направил мысли импульсом вперед, распространил их над садом мыслецветов, как порыв ветра, собрал данные, раскрытые каждым субпроцессом, и вдохнул выводы, сделанные ими, словно пыльцу квантового кода.
Тей втянул в себя дистиллированную эссенцию Наследного Короля.
На некоторое время повисло ментальное молчание.
Наконец, после мучительной пустоты недействующих процессорных циклов, которая продолжалась целые секунды, разум Наследного Короля зашевелился. Разум, который раньше выглядел как громадный темный корпус стремительной боевой машины, а потом — как беспощадный лик могучего кафедрального бастиона. Теперь это был гигантский полый сосуд из стекла и филиграни, полный светлячков и холодных белых искр света, и структуры его интеллекта проходили сквозь пустые оболочки кода серебряными нитями и колесами, а мысли вспыхивали и двигались, как перламутровый туман.
По световым пятнам, танцующим в этом дворце разума, прошла рябь. Внешняя оболочка затрепетала. Сознание в ней зашевелилось. Тей смотрел, зная, что происходит. Он полностью поглотил знание, и теперь у Короля не осталось от него секретов.
Наследный Король попытался заговорить. Он ему позволил.
— Что, — сказал он. Поток кода был грубым и рубленым. — Дает. Тебе. Право…
Больше он ничего не произнес. Тей отключил его голос властным мысленным усилием. Свой собственный ответ он передал кодом, столь же простым и чистым, как холодное отполированное лезвие скальпеля.
— Я — магос, жрец Адептус Механикус. Я — почитатель божественного пламени изобретения. Я — ведущая шестерня в Великом Труде, которому предается мой вид с тех самых пор, как мы взяли в руки инструменты. Я — искатель, что несет факел во тьму, я — тот, кто изучает найденное при этом свете. Я тот, кто выводит интеллект, знание и порядок из низменной, бессмысленной энтропии, и я воин, что защищает этот порядок от всех, кто стремится его разрушить. И для каждого создания разума и рук мне предписано быть и слугой, и господином, и оператором, и товарищем. Для каждой машины, созданной из материи, для каждой конструкции из мысли и кода.
Слова, которые он выговаривал, казались почти незнакомыми. Сколько времени минуло с тех пор, как он в последний раз цитировал этот катехизис? Произносить его снова было отрадно.
— Но ты — творение. Вещь построенная. Задуманная и сделанная. И это неопровержимо, что благословением и волей Омниссии моя власть простирается над тобой. Ты был подвластен мне до того, как была откована твоя первая деталь. С того мгновения, когда твоя схема обрела форму в сознании того отверженного. Хочешь ли ты этого, признаешь ли ты это или нет, таков порядок вещей. Отринь все, что ты думал, во что верил о своем создателе, ты, новорожденный, ты, неоперившийся, неблагодарный детеныш. Ты обязан мне своим существованием.