Наследство старого аптекаря
Шрифт:
Офицеры покинули кают-компанию и направились каждый к своим подопечным. А Руднев пошел в лазарет, чтобы распорядится насчет раненных. Он специально не вызывал Северского и Антонова, зная, что у них полно других забот. И что возможно в эти минуты они спасают чьи-то жизни.
Сразу же приступили к перевозке раненых, а затем и всего экипажа на иностранные корабли. Руководил перевозкой Северский, а Антонов вынимал осколки, обрабатывал и перевязывал раны пострадавшим. Среди тяжелораненых оказался
– Вот, братка, оно как, помираю я, – шептал он Антонову, пересохшими губами.
– Не помрешь! Все будет хорошо! Я тебя вылечу, – горько улыбнулся Роман.
– Эй, матросик, ты ранен? – обратился он к молоденькому пареньку трясущемуся в углу каюты.
– Нет… – затряс он головой.
– А где здесь самое грязное помещение? – спросил у него Антонов.
– Не знаю… – затрясся тот еще больше.
– В трюме… – ответил за него Буров.
– А паутина там есть? – разглядывал рваную рану в животе раненого матроса Антонов.
– Полно… На кой ляд тебе эта паутина? – недоумевал умирающий Буров.
– Пойди голубчик в трюм, по дороге найди какую-нибудь, палку, шест, не важно что, намотай на него эту тряпку, – протянул он кусок простыни пареньку. – А в трюме на нее собери как можно больше паутины, и пулей обратно. Будешь пробегать мимо камбуза, захвати сахар. Понял?
Тот молча кивнул.
– Тогда выполняй! – приказал Антонов, а сам склонился над «распаханным» животом Бурова.
– Сейчас я выну осколки, а ты немножко потерпишь, договорились? – обратился он к пациенту.
– Не мучься, паря. Я все едино не жилец. Помру вот-вот… – стонал Буров и подкатывал глаза.
– Ты не помрешь, я тебе обещаю, – подбодрил его Антонов.
– Ты это, паря, если я все же помру, – облизал сухие губы Буров, – не в службу, а в дружбу, в мою деревню съезди, да моим домашним скажи, что мол Василий Буров, ваш муж и отец помер не трусом, а за отчизну свою голову сложил…
– Помолчи, береги силы, – остановил его тот.
– Нет, ты пообещай мне, – не отставал раненный.
– Обязательно, побываю у тебя в гостях. Обещаю! – заверил его Антонов.
Затем он обработал руки спиртом, вынул пинцетом из квадратной кастрюли, как показалось Бурову, страшные ножницы и еще какие-то кривые инструменты, выложил все на белую тряпицу, завязал себе какой-то марлевкой рот и нос и как коршун склонился над телом Бурова.
– Возьми в рот, зажми зубами, – всунул он кусок палки в рот своему пациенту.
Пока шли приготовления к операции, вернулся молодой матросик с несколькими кусками сахара и паутиной.
– Как тебя зовут? – спросил его Антонов.
– Тимофей Рябинин, ваше благородие! – громко отрапортовал он вытянувшись по струнке и чуть не оглушив Антонова.
Даже теряющий сознание Буров вздрогнул и пришел в себя.
– Юнга, не ори так, а то я в рай из-за тебя не
– Рябинин значит? – Удивился Антонов. – Это хороший знак! Тогда я спокоен, – подмигнул он юнге.
– Вот тебе веревка,– протянул он кусок шнура тому, свяжи ему ноги и примотай их к столу, чтобы не шевелился. А потом крепко держи за плечи. Понял?
Тимофей кивнул, но глаза его были наполнены ужасом.
– Не бойся, – все будет хорошо, – подбодрил его Антонов, и взял в руки инструмент.
Буров зажмурился, юнга тоже последовал его примеру.
Когда в небольшое корытце один за одним, зазвенели падая по очереди несколько осколков, вынутые из тела матроса, очередной родственник Егора Рябинина приоткрыл один глаз, чтобы взглянуть на происходящее. Увидев в разрезе внутренности Бурова, он отшатнулся от того и рухнул навзничь.
– Слабонервные эти Рябинины, – констатировал Антонов, вспомнив Митьку Рябину, который тоже упал в обморок, когда он делал кесарево сечение жене Пелгуя.
Закончив операцию, Антонов наложил на шов тряпку с паутиной и раскрошив кусок сахара присыпал её. Потом аккуратно наложил повязку на рану.
Наблюдавший последние полчаса за окончанием операции Северский поинтересовался у молодого хирурга, зачем тот это сделал.
– Дело в том, что по своим свойствам паутина напоминает лимфу, а лимфа поддерживает иммунитет, – стал объяснять полезные свойства паутины Северскому, Антонов. – Поэтому раны заживают быстро: после наложения паутины в первые же часы уменьшается боль и отёк, а температура приходит в норму. Ведь насколько я знаю, антибиотиков еще не изобрели? А рана может загноиться и тогда сепсис, а лечить его нечем. А значит летального исхода не избежать.
Антонов опустился на корточки возле Тимофея Рябинина и похлопал его по щекам. Тот открыл мутные ничего непонимающие глаза и стал фокусировать свой взгляд то на Романе, то на Северском, то на Бурове.
– А, сахар? – внимал каждому слову Северский, пока юнга приходил в себя.
– Сахар, это тоже своего рода бактерицидное и обезболивающее средство.
– Все, Василий, – похлопал Роман по плечу Бурова. – Выздоравливай!
– Ваше благородие, а мне что делать? – окончательно пришел в себя Рябинин.
– Пошли со мной будешь помогать, – подал он руку встающему юнге, – и не называй ты меня, – у Антонова еле язык повернулся, чтобы выговорить, – этим благородием, понял?
– А, как мне к вам обращаться, ваше благород…? Извините, – осекся он.
– Меня Романом зовут, – представился он юнге, и протянул руку для рукопожатия.
– А, по батюшке кто вы будите? – Неуверенно пожал ее Тимофей Рябинин. – Не положено господ по-простому звать, – добавил он извиняющимся тоном.
– Но если это так важно для тебя, то Антонов Роман Иванович, – полностью представился он юнге.