Наследство старого аптекаря
Шрифт:
«Я бы тоже сбежал», – записывая на бумаге расписание девушки подумал Рябинин.
– Вы не подумайте, она сама этого хотела, ей нравится петь, рисовать и заниматься спортом, – словно прочитав мысли Рябинина, стал оправдываться отец пропавшей девушки. – И на репетиторах она сама настояла, хочет пойти в медицинский. А теперь же нужно сдавать это пресловутое ЕГЭ.
Еремеев снова кивнул и махнул понимающе рукой, словно сам сдавал его когда-то.
– Запишите мне пожалуйста адреса и телефоны репетиторов и преподавателей кружков где занимается ваша дочь, – протянул Рябинин лист бумаги и ручку встревоженному отцу. – Кстати, как фамилия девочки и в какой школе
– Самохина Елизавета Михайловна, – стал записывать тот на предложенном Рябининым листе бумаги. – Гимназия № 127, 11 «А» класс.
– А, молодой человек у нее был? – спросил оперативник Самохина старшего.
– Нет! Что вы! Ей об этом еще рано думать, – замотал головой отец.
– А, по-моему, в самый раз, – без капли смущения повел плечами Рябинин.
Еремеев нервно закашлял и свел свои и без того сросшиеся густые брови на лбу, уставившись на оперативника злым пронизывающим взглядом.
– Ну, хорошо, – нехотя согласился оперативник. – Парня у нее нет. А друзья? Подруги?
Отец отложил в сторону лист бумаги и задумался. Потом постучал колпачком от ручки по столу и пожал плечами.
– Нет. Думаю, что нет. Во всяком случае домой она никого не приводила, и сама ни к кому не ходила.
– Ну, может рассказывала о ком-то? Она же не одна занимается в кружках и учится в школе? – не отставал от отца Рябинин.
– Нет конечно, вы правы, – согласился Михаил Юрьевич, – но мне во всяком случае, ничего об этом неизвестно. Она всегда была занята. Думаю, что ей было не до подруг. Репетиции, уроки, а в воскресенье она ездила за город на этюды.
– Странно, вы не находите? – обратился оперативник к отцу девушки. – Молодая, наверное, красивая девушка, – стал развивать свою мысль Рябинин, сделав акцент на слове «наверное».
– Ах, да! – спохватился родитель, и вынул из нагрудного кармана фотографию девушки, и протянул ее оперативнику.
С фотографии на Рябинина смотрела милая девчушка, обыкновенной внешности, которая выглядела максимум лет на пятнадцать. Худенькие узкие плечи, большие обрамленные пушистыми ресницами голубые глаза, светлые вьющиеся волосы, розовые пухлые губки и чуть вздернутый к верху носик, на щеках бледный румянец.
– Так вот, – стал дальше рассуждать вслух Рябинин, – молодая, милая девушка, у которой времени нет ни на что, даже на себя, не то что на парней и подруг, вдруг демонстративно уходит с занятий в школе, преднамеренно не берет с собой телефон, никому не звонит, никого не предупреждает. Что это значит? – обратился он к отцу с вопросительным выражением лица.
Тот пожал плечами и посмотрел в сторону Еремеева, тот тоже в знак солидарности поднял плечи вверх и развел руки в стороны.
– А причин, может быть, как минимум три, если не брать во внимание какой-нибудь несчастный случай – стал объяснять оперативник, поднявшись из-за стола и расхаживая по кабинету Еремеева туда-сюда.
– Первая – девочка устала, и ей все надоело. Признаться, в этом, вам родителям, она боится, поэтому ушла из дома, чтобы вы осознали свою вину, понервничали, а потом простили и отстали от нее со всеми вашими кружками и репетиторами. Вторая – она влюбилась! Да, да! Не надо смотреть на меня такими глазами, – предупредил возражения со стороны сидевших мужчин Рябинин. – В ее возрасте как раз-таки и влюбляются. А так как вы категорически были против этого, и всячески подчеркивали, что ей о мальчиках думать еще рано, она не стала ждать пенсии, когда будет можно и выбрала любовь. И третья версия, самая страшная, – оперся пальцами рук на край стола оперативник и наклонился ниже чтобы
Михаил Юрьевич вздрогнул, громко глотнул слюну, застрявшую в горле, и тихо произнес:
– Я об этом не думал. Вернее, я боялся об этом думать…
– А зря, на вашем месте я бы думал об этом в первую очередь, – оторвался от стола Рябинин, и опять стал ходить взад-вперед. – Похищают, кстати, тоже по разным причинам, – стал читать лекцию «студентам-переросткам» оперативник: Первая – любовь, – стал загибать он пальцы. – Юноша может быть не из вашей среды, без достатка, без родословной, а посему вам явно неугоден. Поэтому и нашел выход украсть невесту, заметьте она наверняка с ним в сговоре. Вторая – выкуп. Здесь все не так романтично, а скорее наоборот. Ваша семья не из бедных, очень значима, а потому кто-то хочет урвать кусок вашего пирога. Третья – шантаж. Ты – мне свое, я – тебе твое. Четвертая – шпионаж. Тут все еще прозаичнее, разработка новых лекарств, технологий и другая лабуда. Очень доходный бизнес, между прочим, – остановился Рябинин напротив отца пропавшей.
– Тем более насколько я знаю у вас ведь сеть аптек «Чародейка», несколько химических лабораторий, несколько предприятий по производству лекарственных и косметических средств, косметические салоны, салоны красоты, магазины косметики, склады, оборудование и другое, – сложил руки на груди Рябинин и немного наклонив в бок голову стал смотреть в глаза Самохину старшему.
Еремеев поперхнулся и закашлял. Его глаза чуть не просверлили затылок оперативника. Он опять набрал полную грудь воздуха и хотел остановить Рябинина, но не успел.
– А потом, вы депутат законодательного собрания, меценат нашего города, почетный член какой-то там ассамблеи…– стал дальше перечислять его регалии Рябинин.
– Достаточно! – прервал его Самохин. – Я не знал, что вы на столько осведомлены о моей персоне. Но, с другой стороны я рад, что вы человек знающий.
Еремеев одобрительно затряс головой и облегченно выдохнув вставил:
– Я же сказал, что это мой лучший специалист.
– Кстати откуда вы это знаете? В прессе этого не было, – тоже стал пристально рассматривать оперативника Самохин.
– Работа такая, – ответил тот. – Но если вам это интересно я могу пояснить.
– Да, мне интересно, – настоял Михаил Юрьевич.
– Хорошо. – пожал плечами Рябинин. – Раньше я занимался делом пропавшего студента Романа Антонова. Он учился в медицинском институте вместе с вашим племянником Максимом Самохиным. Они вместе были на практике в Латуринске. Поэтому я наводил справки о нем, но и соответственно о его семье. Тогда правда был еще жив его дедушка, ваш отец. Теперь после его, – Рябинин специально выделил особой интонацией слова, – скоропостижной смерти, его наследство поделено в разных пропорциях. Вам старшему сыну досталось практически все, вы теперь как Мистер Твистер, «…делец, банкир, владелец заводов, газет пароходов…», – процитировал он Маршака. – А ваш брат по сути просто работает на вас. Да вы ему хорошо платите, но в бизнес не пускаете. А вот племянник у вас пользуется гораздо большим авторитетом, чем брат. У вас нет сыновей. Ваша старшая дочь больна и в бизнесе вам не помощник. Младшая еще не имеет ни знаний, ни опыта, да и вообще еще неизвестно захочет ли она заниматься семейным бизнесом. А вот Максим, – парень не промах. Умен, хваток, предприимчив, думаю у него большое будущее, – с каким-то грустным сарказмом закончил свое повествование Рябинин.