Наследство старого аптекаря
Шрифт:
Оперативник ехал домой осознавая, что у него нет ни одной зацепки, ни одного намека, ни одной ниточки. Что делать он не знал, и потому решил пока переключиться на другие дела. «Может сама явится», мелькнула злая мысль и он прибавил газу.
– Может несчастный случай, – объяснял он Еремееву по телефону, о своей бесполезной поездке. – Лежит где-нибудь в больнице с сотрясением мозга и не может вспомнить кто она.
– Работай! – рявкнула и отключилась трубка.
– Работаю! – ответил сам себе Рябинин.
«Морги я уже все обзвонил, больницы
Машина подпрыгнула на кочке и увязла колесом в глубокой яме.
– Опять начинается! – выругался оперативник приоткрыв дверь и заглянув в наполненную мутной водой лужу. – Ну, и где ты? – обратился он к кому-то невидимому оглянувшись на заднее сидение.
Но ему никто не ответил.
– Очень жаль, что меня хорошо вылечили. Ни тебе ни Недоль, ни тебе домовых, луговых, лесовых, ни тебе леших с кикиморами. Скукота. Ску-ка-ти-ща! – громче добавил он в надежде услышать старческое – «кхе-кхе…».
Но ничего не услышал.
Тяжело вздохнув он вышел из машины под холодный мокрый дождь вперемешку со снегом. Убедившись, что без посторонней помощи ему не справиться стал голосовать.
Через минут сорок старая «Газель» вытянула его «жигуленок» из дорожного капкана и Рябинин промокший насквозь вернулся поздно вечером домой.
Очень хотелось есть, но холодильник был пустым. Егор выпил горячий кофе и съел кусок черствого хлеба с растаявшим маслом. Этот бутерброд был недоеден им больше суток назад, и теперь очень пригодился.
Приняв горячую ванну и наконец-то нагревшись Рябинин включил телевизор и уснул под «Ментовкие войны»5.
Рябинин шел по узкой тропинке за околицу, он был тут в «прошлой жизни», и знал куда она ведет. Торопился, очень боялся не успеть…
Резко зазвонил телефон, и тот от неожиданности подпрыгнул на диване.
– Что опять там? Кому не спиться? – еще не нажав на кнопки телефона, стал задавать он себе вопросы.
– Рябинин! Пулей в отдел! – не дожидаясь сонного «алло», – приказала трубка голосом Еремеева.
– Е-сть! – еле разлепляя глаза нехотя ответил оперативник.
В кабинете начальника сидел дежурный следователь и высокий худощавый мужчина лет сорока пяти.
– Разрешите войти?! – обратился по форме Рябинин.
– Входи! – резко махнул рукой в сторону стула Еремеев.
– Вот Михаил Юрьевич, это наш лучший оперативник Рябинин Егор Александрович, – официально представил он его мужчине в штатском.
– Вчера вы были другого мнения обо мне, и премию мне не дали, товарищ майор, – съязвил Рябинин.
– Закрой рот и сядь! – сквозь зубы шепотом процедил Еремеев, чтобы никто кроме Рябинина его не услышал.
– Не обращайте
Рябинин понял по этому общепринятому жесту, что в полемику лучше не вступать, и что человек в штатском большая «шишка». И что ему Рябинину сейчас поручат какое-то «очень важное или деликатное дело», и возьмут на «особый контроль». А это, Рябин знал по своему опыту, очень плохо для него.
– Егор Александрович, – без всяких предисловий и не обращая внимание на набравшего полную грудь воздуха Еремеева, приготовившегося вставить свою напутственную речь оперативнику, – начал мужчина, – дело в том, что у меня пропала дочь, – сложив пальцы рук домиком стал ходить по кабинету мужчина.
Еремеев со вздохом, как воздушный шарик, выпустил набранный в легкие воздух и как обиженный ребенок плюхнулся на стул. Сделал заинтересованное лицо и стал в такт рассказчику кивать головой соглашаясь и одобряя каждое его слово.
– Сегодня утром, – взглянул на часы мужчина (было два часа ночи) – извиняюсь, уже вчера, – одернул он рукав пиджака, – она ушла из дома на учебу и до сих пор не вернулась. На телефонные звонки не отвечала. Я пробил по биллингу местонахождение телефона, но он оказался дома на тихом режиме. То есть она не взяла его специально, она которая не расставалась с ним ни на минуту. Вы же знаете современную молодежь?
Еремеев кивнул, а мужчина продолжил.
– Я обзвонил всех учителей, репетиторов, тренеров, никто ничего не знает. Лиза ушла после второго урока, сказав учительнице, что у нее болит голова и она просила меня ее забрать. Но она мне не звонила, и забирать я ее не собирался. У меня нет от дочери ни пропущенных, ни непринятых звонков.
Еремеев вновь сочувственно кивнул.
– Она не звонила и моему водителю, иногда, когда я занят, он забирает ее из школы, – продолжал убитый горем отец. – Она не звонила жене, ни нашей домработнице. Никому… Понимаете? Никому!
Еремеев понимающе кивнул.
– Никогда такого не было. У нас все строго: школа, репетиторы, кружки, дом. А тут такое. Ума не приложу куда она могла пойти не предупредив?
Еремеев в недоумении замотал головой, и развел в стороны свои пухлые руки, как будто это у него сейчас спрашивал отец девушки, хотя тот даже не смотрел в его сторону.
«Сбежала в самоволку!» – про себя вставил Рябинин. А вслух спросил:
– Сколько лет вашей дочери? И какие кружки она посещает?
– Лизе 17 лет. Она учится в одиннадцатом классе. В понедельник после занятий у нее уроки по вокалу, а вечером репетитор по химии, – стал перечислять Михаил Юрьевич, – во вторник – гимнастика и художественная школа. В среду – репетитор по биологии, а вечером танцы. В четверг – репетитор по русскому языку и математике. В пятницу – гимнастика и вокал. В субботу – художественная школа и танцы.