Насмешливый лик Смерти
Шрифт:
Солнце на дворе словно поблекло, как будто давно наступил вечер. Старая машина свернула с автострады и покатила по гравию к трейлерам, таща за собой пыльный хвост. Я дал пыли осесть и направился через двор к конторе. Не дойдя до нее, я заметил, что от ворот за мной наблюдает Алекс Норрис.
Вдруг он помчался прямо на меня с нечеловеческой скоростью. Казалось, его синий костюм в облепку сейчас треснет по всем швам. Он был тяжелый и сильный и знал, как использовать свой вес. Его плечо пришлось мне прямо в живот, и я полетел на гравий, но тут же вскочил.
– Пустите!
– завопил он.
– Деритесь честно. Я вам покажу.
– Ты мне уже показал. Я слишком стар, чтобы драться. Вышел в тираж.
– Отпустите руку, я вам мозги вышибу. Что вы делали в комнате Люси?
– С ней что-то случилось.
Не имея возможности разогнуться и пошевелиться, он повернул голову, чтобы на меня посмотреть. На его черном лбу выступили капельки пота, а в его широко раскрытых ясных глазах застыл испуг.
– Вы врете. Пустите меня.
– Ты можешь спокойно меня выслушать, как разумный человек?
– Нет, - но в голосе уже не было уверенности. Глаза заволоклись слезами, готовыми вот-вот пролиться. Это был мальчик в обличье мужчины. Я отпустил его.
Он медленно распрямился, потирая затекшую руку. С противоположного конца двора к месту схватки уже направлялись любопытные.
– Пойдем в контору, Алекс.
Он ощетинился.
– Кто меня будет обрабатывать?
– Никто тебя не будет обрабатывать. Пойдем.
– Я не обязан.
– Сколько тебе лет, Алекс?
– Девятнадцать, скоро двадцать.
– Ни в каких делишках не был замешан?
– Я не такой. Спросите у матери.
– Люси твоя подружка?
– Она мне не подружка. Мы собираемся пожениться.
– И он добавил с вызовом: - Я могу содержать жену.
– Не сомневаюсь.
Его ясный взгляд жег мне лицо.
– Что-то случилось? Почему вы туда вошли?
Я попытался припомнить, что же меня заставило постучать и открыть дверь.
– Чтобы с ней поговорить. Чтобы убедить ее поскорей уехать из города.
– Мы и так уезжаем. Прямо сейчас. Я ее жду. Она пошла забрать вещи.
– Его голова как будто независимо от желания ее обладателя повернулась к закрытой двери номера семь.
– Почему она не выходит? Ей плохо?
– Она не выйдет.
Орава любопытных быстро приближалась, слышались злобные и возбужденные выкрики. Я открыл дверь конторы и пропустил Алекса вперед. Весь он словно окаменел, двигались только ноги.
Толстяк, любивший Этель и больше никого, сидел на раскладушке с полупустой бутылкой колы в руке. Он встал и протопал к стойке, бросив косой взгляд на свое ложе. С обложки журнала, валявшегося на подушке, что-то беззвучно кричала ему вслед красотка с обнаженной грудью. Наплевав на ее призывы, толстяк спросил:
– Вам что-то нужно?
– Наконец он среагировал на черного юношу.
– А ему что?
– Позвонить, - сказал
– По-местному?
– Да, в полицию. Вы знаете номер?
Он знал.
– Несчастье?
– В седьмом номере. Пойдите и взгляните, только не входите. И никого не пускайте.
Толстяк перегнулся через стойку, свесив с нее свое брюхо, похожее на болтающийся в сумке домашний сыр.
– Что случилось?
– Посмотрите сами. Только сначала дайте аппарат.
Он протянул мне телефон и выскочил в дверь. Алекс метнулся было за ним. Я схватил его за плечо правой рукой, продолжая левой набирать номер. Когда бедняга услышал, что я сообщаю дежурному сержанту, он весь обмяк и повалился грудью на стойку, повиснув на ней с безжизненно поникшей головой. Его тело сотряслось от беззвучных рыданий. Дежурный сержант ответил, что сейчас же вышлет машину.
Я положил руку парню на спину. Он дернулся, как будто я ударил его ножом.
– Что ты там делал, Алекс?
– Не ваша забота.
– Ждал Люси?
– Раз знаете, зачем спрашиваете?
– Сколько времени ты там провел?
– Где-то полчаса. Я пару раз объехал квартал и вернулся.
Я взглянул на часы: пять тридцать пять.
– Она вошла внутрь около пяти?
– Да, около пяти.
– Она вошла одна?
– Да. Одна.
– Кто-нибудь входил за ней?
– Я никого не видел.
– Кто-нибудь выходил?
– Вы выходили. Я видел, как вы вышли.
– Кроме меня. Раньше.
– Я не видел. Я объезжал квартал.
– Ты входил вместе с ней?
– Нет, сэр. Я не входил.
– Почему?
– Она сказала, что через пять минут выйдет. Ей даже не нужно было упаковывать чемоданы.
– Тем более ты мог войти.
– Я не захотел. Она не захотела.
– Люси выдавала себя за белую?
– Ну и что? В нашем штате это законом не карается.
– Ты хорошо осведомлен. Учишься?
– Только что поступил в колледж. Но собираюсь бросить.
– Чтобы жениться?
– Я никогда не женюсь. Мне теперь не на ком жениться. Я скроюсь.
– Его голова по-прежнему свешивалась за стойку, и голос глухо отдавался в ее деревянных недрах.
– Тебе придется остаться и ответить на кучу вопросов. Так что соберись.
Я встряхнул его за плечо. Алекс не повернулся и не пошевелился, пока с автострады не донеслись гудки сирены. Тогда он вскинул голову, как загнанный зверь.
Глава 7
Черная патрульная машина затормозила прямо у двери конторы. Из нее выскочил человек в штатском, взбежал на крыльцо и застыл в проеме. Несмотря на мягкую серую шляпу и мешковатый серый костюм, сразу было видно, что этот человек родился полицейским, бренчал вместо погремушек наручниками, учился читать по Уголовному кодексу, повышал квалификацию на разбитых мостовых и в темных переулках. Его изборожденное морщинами лицо, за пятьдесят лет выдубленное солнцем и ветрами, было наглядным свидетельством его жизни в долине.