Насмешливый лик Смерти
Шрифт:
Я захлопнул тяжелую дверь, отрезав от себя невыносимый звук.
При моем появлении администратор засиял. Я был для него удачливым путешественником, чья любовница жила в дорогих апартаментах и носила манто из натурального леопарда и, возможно, неподдельные бриллианты.
– Я веду дела миссис Ларкин, - сказал я.
– Можно мне посмотреть счет за номер?
– Конечно, сэр.
– Вытащив из выдвижного ящичка, находившегося у него под рукой, большую карточку, он с доверительным видом перегнулся через полированный верх стойки.
– Надеюсь, миссис Ларкин не съезжает?
– Он деликатно понизил голос: - Она случайно не голливудская знаменитость?
– Неужели она вам сказала?
– О нет, даже не намекнула. Я догадался. У меня чутье. Конечно, была подсказка.
Его полированный ноготь указал на верх карточки. Уна написала в графе домашний адрес: Голливуд, отель «Рузвельт». В счете было всего три отметки: апартаменты - 12 $, уплачено вперед, телефон - 3,35 $ и обслуживание - 2,25 $.
– Она не пробыла здесь и дня, - сказал я тоном педанта, - не слишком ли много за телефонные разговоры?
Его маленькие усики вздыбились к ноздрям, как будто он их ненароком вдохнул.
– О нет. Все абсолютно точно. Это был один разговор, междугородний, с указанием вызываемого лица. Я сам принимал заказ.
– Ведь это не ваша обязанность.
– Вообще-то не моя. Но дневной оператор уходит в пять, а ночной задержался. Я находился у пульта, когда позвонила миссис Ларкин.
– В пять часов?
– Может, в одну-две минуты шестого. Я просто сидел перед пультом. Меня всегда притягивали пульты.
– Вы уверены, что это была миссис Ларкин?
– О, абсолютно. У нее уникальный голос. Она актриса, характерная актриса?
– Вы страшно проницательны, - сказал я.
– Характерная актриса и характерная женщина. Трудно поверить, что она потратила столько денег на один звонок.
– Спросите ее!
– Он был задет за живое.
– Пойдите и спросите.
– Миссис Ларкин не любит обременять себя подобными житейскими проблемами. Она наняла меня, чтобы я ее от них ограждал. Конечно, если она звонила в Детройт, тогда я понимаю.
– В Ипсиланти, - с энтузиазмом подхватил он.
– Она звонила в таверну «Текумсех» в Ипсиланти. Это ведь под Детройтом?
Я наморщил лоб.
– Постойте, кого же миссис Ларкин знает в Ипсиланти?
– Его имя Гарбольд. Она вызвала человека по имени Гарбольд.
– Энтузиазм маленького администратора начал испаряться. Он опустил взгляд на вазу с васильками, будто заподозрив, что в них могут скрываться ядовитые насекомые.
– Конечно. Гарбольд. Почему вы сразу не сказали? Тогда все нормально. Миссис Ларкин заплатит по счету.
– Я накарябал свои инициалы внизу карточки и проворно ретировался.
Уна оказалась проворнее. Я постучал в дверь. Ни ответа, ни привета. На меня накатило такое чувство, будто я сам исхитрился шарахнуть себя резиновым молотком в основание черепа.
Дверь оказалась незапертой. Леопардовое манто исчезло со спинки стула. Спальня и ванная комната были чисты, как стеклышко. Я улизнул так же, как Уна, через пожарный выход.
В переулке за отелем я наткнулся на женщину в шали и подметающей землю черной
– Здесь не проходила дама? В пятнистом манто?
Старуха вытащила из своего беззубого рта обмусоленную красную кость.
– Si, - наконец сказала она.
– Куда она пошла?
Старуха указала направление костью. Я сунул в ее иссохшую руку несколько монет.
– Muchas gracias, senor.
– Ее черный индейский взгляд словно проник из глубины веков, как свет звезды, умершей тысячу лет назад.
Переулок привел меня к гаражу отеля. Миссис Ларкин выехала несколько минут назад. У нее новый «плимут». Нет, номеров они не записывают. Может быть, она оставила свои координаты в администрации. Справьтесь там.
Глава 9
Я взобрался по бетонному пандусу в бензинных разводах на тротуар и в нерешительности остановился на парапете. У меня не было ни клиентки, ни достаточной информации, ни денег. Сожаление о стодолларовой Униной купюре уже сосало меня, подобно маленькой ненасытной пиявке. Толпа переливалась, как калейдоскоп, в котором я никак не мог зафиксировать рисунок.
Это была вечерняя субботняя толпа. Рабочие в джинсах и клетчатых рубашках, солдаты в формах, мальчишки в ветровках слонялись поодиночке, парами и группками среди женщин всех возрастов и окрасок. Кислолицые дамочки в шляпках тащили на буксире мужчин в деловых костюмах. Фермеры в ботинках на негнущихся подошвах грузно переваливались, опираясь на своих пожухших от солнца жен. В мигающих желтых огнях перекрестка длинные сверкающие лимузины теснили и обгоняли передвигающуюся на колесах разношерстную мелюзгу. Моя машина все еще стояла во дворе мотеля «Горные красоты». Я нырнул в толпу, и она понесла меня на юг, к автостраде.
Перейдя автостраду, я заметил на углу табачный магазинчик с телефоном-автоматом. Под вывеской четверка мексиканских юнцов наблюдала за течением жизни. Они стояли рядком, как цапли, зацепившись каблуками за подоконник витрины и сверкая флюоресцирующими носками из-под завернутых джинсов. За их спинами красовалась бессмысленная надпись: «Держите ноги на тротуаре, пожалуйста».
Я вырвался из толпы и прошел через магазинчик к телефонной будке. Три таксиста у задней стойки играли в кости. Я отыскал в телефонном справочнике номер доктора Сэмюеля Беннинга и набрал его. На другом конце провода телефон прозвонил двадцать раз. Моя монетка выпала, звякнув, как серебряный доллар.
Когда я был у самой двери, мимо окна в южном направлении прошла женщина. Четверка юнцов проделала отрепетированный трюк. Крайний толкнул своего соседа прямо на проходящую. Тот, обретя равновесие, взъерошил волосы третьему, а третий в свою очередь ткнул в живот четвертого. Они столпились у входа, давясь от натужного смеха.
Я пробился наружу. Женщина с презрением оглянулась. Хотя она сменила серый полосатый халат на белую блузку и юбку, я узнал ее лицо. Это была пышная темноглазая красотка, которая указала мне приемную доктора Беннета. Потрясающее совпадение.