Насмешливый лик Смерти
Шрифт:
Красотка удалялась, помахивая черным хвостом и мягко колыхая бедрами. С тяжелым чувством я последовал за ней. Своей целеустремленностью эта молодая женщина напомнила мне Люси, хотя она была широкая и приземистая, а Люси тоненькая и длинноногая. Она уверенно шагала, направляясь туда, где я впервые увидел Люси. Когда она пересекла улицу и вошла в кафе «У Тома», мне стало еще тяжелее.
У входа она помедлила, вглядываясь в зал, и двинулась к одной из дальних кабинок. Там спиной к двери сидел человек. Его шляпа-панама возвышалась над низкой перегородкой.
Я подошел к стойке бара, занимавшего всю левую половину кафе. Кабинки вдоль противоположной стены были заполнены, а бар кишел субботними завсегдатаями: солдатами и горластыми черными девчонками, слишком юными для подобного заведения, женщинами средних лет в перманенте, стариками, в тысячный раз переживающими молодость, проститутками с мутными глазами, обслуживающими пьяных рабочих, и одинокими беглецами из верхней части города, топящими в вине свое «я», чтобы народилось другое. За стойкой здоровенный грек в переднике отпускал спиртное и наркотики с неизменной меланхолической улыбкой.
Я заказал себе водки и повернулся так, чтобы видеть Хейса в зеркале бара. Он наклонился через стол к темноглазой пампушке, и она таяла от удовольствия.
Кабинка за его спиной освободилась, и я занял ее, не дождавшись, пока уберут со стола. Было страшно шумно. В баре галдели, завывал автоматический проигрыватель. То и дело трещал электрический шафлборд. Я забился в уголок, прижавшись ухом к перегородке. В ярде от меня разливался Хейс:
– Я думал о тебе весь день, мечтал об этих больших прекрасных глазах. Я мечтал и об этих больших прекрасных et cetera, сидел и мечтал. Ты знаешь, что значит et cetera, Флосси?
– Догадываюсь.
– Она засмеялась булькающим смехом.
– Вы шутник. Между прочим, меня зовут не Флосси.
– Ну Флори, какая разница? Если бы ты была единственной девушкой в мире, а для меня ты единственная, что значило бы имя? Ты мой идеал. Но признавайся, у тебя ведь есть мил-дружок?
– Я догадался, что Макс пил весь день и достиг той стадии опьянения, когда слова льются из груди, как песня.
– Признаюсь, нет. А вообще это не ваше дело, мистер Десмонд. Я едва вас знаю.
– Но правила игры она знала отлично.
– Перебирайся сюда и познакомишься со мной получше, крошка. Флори. Сладкое имя для сладкой крошки. Тебе кто-нибудь говорил, Флори, что у тебя ротик как цветок?
– Я сама знаю, мистер Десмонд.
– О, зови меня Джулиан. И иди сюда. Но предупреждаю, что это небезопасно. Когда я оказываюсь рядом с большими прекрасными et cetera, мне хочется откусить кусочек, предупреждаю.
– Вы голодны или что?
– Я услышал шорох и скрип, свидетельствующие о том, что девушка переместилась на соседнее сиденье.
– Кстати, Джулиан, я проголодалась.
– Лично я собираюсь съесть тебя.
– Макс говорил, словно в подушку.
– А может, лучше тебя сначала подкормить, а? Хочешь бифштекс? И выпить? А после этого, кто знает? Quien sabe, так ведь по-вашему?
– Я понимаю только по-американски, - отрезала Флори. Сделав такое заявление, она опять расслабилась.
– Я обожаю бифштекс. Ты просто прелесть, Джулиан.
Хейс подозвал официантку, миниатюрную огненно-рыжую девицу. Она подбежала легкими семенящими шажками.
– Что желаете?
– Бифштекс для малышки. Я сегодня уже обедал.
– Так, я вижу, вы пьете херес.
– Очень сухой херес, - уточнил Десмонд-Хейс.
– Ясно, что очень сухой.
– Она отвернулась и процедила в сторону: - Могу выдать в порошке.
– Мне «аликзандр», - попросила девушка.
– Конечно, детка, что твоей душе угодно.
– Но за нарочито бодрым тоном скрывалось уныние.
– Для Флори ничего не жалко.
Вдруг в дверях появилась женщина и быстро пошла вдоль ряда кабинок. Полы тонкого черного пальто с широкими плечами отлетали назад, открывая белый халат. Она меня не заметила, но я, увидев ее, напряженно выпрямился. Женщина остановилась рядом с Хейсом и Флори. Ее синие глаза блестели на холодном фарфоровом лице.
– Добрый вечер, миссис Беннинг. Вы хотите меня видеть?
– Голос Флори словно окостенел.
– Ты не закончила свою работу. Пойди и закончи ее сейчас.
– Я все сделала, миссис Беннинг. Все, что вы велели.
– Ты еще будешь со мной спорить?
– Нет. Но сегодня суббота. Я имею право на субботний отдых. Когда еще я могу развлечься?
– Развлечение развлечению рознь. Ты выбалтываешь мои секреты грязному нюхачу.
– В чем дело?
– встрепенулся Хейс.
– Что за намеки, дорогуша?
– Я вам не «дорогуша». Ты идешь, Флори?
– Женщина говорила тихо, но ее голос гудел, как высоковольтка.
– Надеюсь, все в порядке, мадам?
– подскочила к ней сзади официантка.
Миссис Беннинг оглянулась. Я не видел ее лица, потому что она повернулась ко мне затылком. Официантка попятилась, держа меню перед грудью, как щит.
Хейс встал, но миссис Беннинг продолжала возвышаться над ним.
– Я вас не знаю, дорогуша, но скажу, что вы не смеете публично оскорблять мою подружку.
Он попытался изобразить возмущение, но, напоровшись на ледяной взгляд, опустил глаза.
Наклонившись к нему, миссис Беннинг заговорила низким монотонным голосом:
– Зато я вас знаю. Я видела, как вы слонялись вокруг дома. Я слышала через отводную трубку, как вы разговаривали с Флори по телефону. Предупреждаю, держитесь от нее подальше, а особенно подальше от меня.
– Флори вправе иметь друзей.
– Хейс взял светский тон, но быстро сорвался.
– А что до вас, миссис Беннинг, раз уж вы так себя называете, то к вам я пальцем не прикоснусь. Гроша ломаного за вас не дам...