Настоящее в будущем
Шрифт:
— Папа? — тихо позвала Коль.
— Я в порядке, — улыбнулся Голд, поднимаясь на ноги. — И Робин тоже будет. Сейчас ей требуется время и уход. Ей лучше побыть здесь, пока она не очнётся.
Он отошёл в сторону, уступая место Зелене и Роланду, которые тут же окружили больную, раненую, но уже не умирающую Робин. Теперь он был на её месте: граница между чёрной кровью и его собственной была тонкой, его жгло изнутри, но он мог это вытерпеть. Он был должен это сделать. Еще в забытом прошлом он решил, что никогда не признается Коль в том, что он с собой сделал, но Белль должна была знать. В подходящий
***
Большую часть пути от Нью-Йорка до Сторибрука Генри мучился от страшного похмелья, но когда они пролетали мимо Портленда, его немного отпустило, настолько, что он даже решился сменить маму на водительском посту. Он и пересёк на красном порше границу города, и каждой клеточкой ощутил, куда попал, и ему вдруг подумалось, что он больше отсюда не уедет.
— Добро пожаловать в Сторибрук, — мрачно прокомментировал Генри.
— Надо позвонить Зелене, — не менее мрачно отозвалась Реджина и набрала номер сестры.
Только ответила ей не Зелена, а Белль, и то, что Белль сказала мэру, явно её не обрадовало.
— Поняла, — тихо произнесла Реджина, прежде чем сбросить вызов. — Беда с Робин. Едем к Голдам.
— Понял.
Генри начал не на шутку беспокоиться. В Сторибруке исправить можно было многое, но не все. Он надеялся, что это “не всё” не коснулось его кузины.
Они подъехали к массивному белому дому, окруженному двумя заборами. Все ворота автоматически открылись, позволяя красному порше беспрепятственно проехать внутрь и скрыться в тёмном чреве гаража, где гостей встретила хозяйка дома.
— Привет, Белль, — поприветствовал Генри и получил в ответ только невесёлую, вымученную улыбку.
— Белль, — Реджина подошла, почти подбежала к миссис Голд. — Что там?
— Все на месте, — Белль взяла Реджину под руку и повела в дом.
Генри угрюмо проследовал за ними.
Их проводили в гостиную, где Генри увидел Робин, Зелену и Роланда. Робин, бледная, как мертвец, лежала на диване и едва дышала, а Зелена сидела рядом, тихо плакала и перебирала её светло-рыжие волосы. Реджина обняла сестру и сама прослезилась при виде раненной девочки, Белль ушла на кухню, а сам Генри сел на пол рядом с Роландом, который подпирал спиной стену и обнимал собственные колени, не сводя с сестры внимательных печальных глаз.
— Хей, друг, — ласково сказал Генри и потрепал Роланда по плечу. — Ты как?
— Она будет жить, — вздохнул Роланд и провёл рукой по лицу. — Это неплохо. Пойдём.
Роланд поднялся и побрел в кухню, и Генри увязался за ним.
На кухне собралось четверо из шести Голдов: Румпель, Белль, Коль и Адам. Белль казалось сосредоточенной и сердитой, скрестила руки на груди и прислонилась к одному из боковых столов, Адам весь как-то сжался и никак не отреагировал на гостя, Коль сидела рядом с отцом, махнула Генри рукой и слабо улыбнулась, но Голд выглядел хуже всех. Дедушка был похож на человека, страдающего морской болезнью,
— Так что случилось? — спросил Генри, обращаясь ко всем собравшимся.
— Ровным счетом ничего, — ответил Голд и наградил Генри жутковатой улыбкой. — Где наша Мадам Мэр?
— Здесь, — Реджина появилась на кухне. — Тригер ещё у Эммы?
— Мы его силой у неё не отбирали, — непринуждённо бросил Голд. — Так что, наверное, да. Ты сказала, что мы с тобой, объединив усилия, можем всё исправить.
— Да, — подтвердила Реджина. — И даже более того…
Генри не стал их слушать, вернулся в гостиную, сел рядом с Робин и Зеленой и сжал руку девушки. Рука была тёплой, но кончики пальцев холодными.
— Она будет жить, — всхлипнула Зелена.
— Да, — согласился Генри. — Обязательно.
И вот, вернувшись в Сторибрук, Генри наконец кое-что вспомнил. Он вспомнил, почему начал пить. Сейчас ему хотелось смирить волнение и чем-то занять себя, а потому он вышел покурить на террасу. Вскоре у него появилась необычная компания.
— Выглядишь не очень, — улыбнулся Генри деду, затягиваясь сигаретой.
— И чувствую себя так же, — усмехнулся Голд. — Ты зря приехал, Генри.
— Другого мне не оставалось, — пожал плечами Генри. — Моя память не восстановилась. Я просто не знаю, как поступить.
Голд задумчиво закивал, подыскивая новую тему.
— Значит, ты стал отцом? — уточнил он и ткнул в пачку сигарет. — Можно одну?
— С каких пор ты куришь? — Генри повёл бровями, вопрошая насмешливо и строго, но сигаретой всё же поделился.
— Не курю, — Голд сунул сигарету в рот, а Генри предупредительно зажёг её.
Они набрали полные лёгкие дыма и выпустили его белыми завитками в пасмурное темнеющее небо. Генри покрутил зажигалку в руках, но в карман не вернул, положил на железный бортик, задумчиво вглядываясь вдаль и думая о своем сыне.
— Да. Стал.
— Почему ты здесь, — всё спрашивал Голд, — а не со своим сыном?
На эти вопросы у него до сих пор не было ответов.
— Послушай, Генри, — Голд завёл целую речь, словно заготовил её заранее. — Моего отца его отец продал в рабство. Мой отец променял меня на юность и вечную жизнь, что стало одним из самых ужасных событий в моей собственной жизни, и я поклялся, что со своим сыном так не поступлю. Но тебе известно, как всё обернулось.
— Но сейчас у тебя есть те, кого ты не предал и не предашь, — возразил Генри, прерывая речь.
— И я хотел бы, чтобы так оно и оставалось, — кивнул Голд не очень уверенно. — Но моей вины перед твоим отцом это не умаляет. И ты сам, Генри, рос без отца, потому что тот тоже испугался. Сейчас ты выбираешь неправильно, пусть и предсказуемо для нашей семьи.
— Понимаю, — смиренно согласился Генри. — Но я вернусь к нему. И сделаю то, что должен.
— Никому не нужно исполнение долга, — нахмурился Голд. — А мать твоего сына? Ты любишь её?
— Этот вопрос ещё сложнее, — вздохнул Генри. — Но я определённо к ней неравнодушен. Наверное, я её люблю…