Настоящее в будущем

Blitz-22

Колетт не была удивлена появлению Генри. Чуть больше её удивило прибытие Роланда, потому что расстались они не на самой приятной ноте. Она ясно дала ему понять, чтобы он держался подальше, а он не послушался и пришёл сюда следом за ней. Роланд не понимал, что делает ей только хуже.

И вот она, её отец, Роланд, Генри и внезапно присоединившаяся к ним Эмма Свон стояли и любовались жалкими останками чьей-то машины.

— Ты… Генри… — промямлила Эмма. — Ничего не понимаю.

— Понимать особо нечего, мисс Свон, — сказал Голд. — У нас три гостя из будущего…

— Четыре, — поправила Колетт.

— Ах, да. У нас тут четыре гостя из будущего, которые хотят, как я понял, его немного подкорректировать, — Голд невозмутимо продолжил, — точнее, Генри, Роланд

и Колетт, конечно, пытаются помешать человеку, только что покинувшему нас, испортить остатки их будущего. Так?

— Так, — подтвердил Генри и кивнул Голду. — Я рад видеть тебя…

— Живым, — улыбнулся Голд. — Да, я уже посвящён в некоторые детали.

— Как это возможно? Как? Что? — Эмма до сих пор отказывалась верить в происходящее. — Я всё равно не могу…

— Я объясню тебе всё подробно, но не посреди улицы, — сказал Генри, а потом обернулся к Коль, — я рад, что ты вернулась. Мы…

— Да-да, — прервала Колетт дальнейшие излияния чувств. — У меня не было выбора, Генри. В конце концов, это моя война. Пойдём, папа.

«Папа» вырвалось у неё совершенно случайно. Она не подумала, как Голд может на это отреагировать, и уместно ли это. Она с опаской взглянула на него: он был несколько удивлён, но в целом не возражал и подал ей руку, немного вздрогнув, когда она протянула свою в ответ. Перемещаясь в 2015-й, она заранее была готова ко всему, но не к такой спокойной реакции вкупе с готовностью во всём помогать ей. Даже известие о собственной гибели он воспринял как-то неестественно по-философски. Ох, если бы она могла сразу всю правду ему выложить! Но она не могла, не хватало смелости и силы духа.

Под руку с Голдом они пошли назад, в лавку, оставив позади печального Роланда, которого она не удостоила и взглядом, страдающего от излишнего героизма Генри, которому было не подсилу остановить Синдальта, и Эмму Свон, которая смотрела на всех троих, как на привидения, не желая верить в происходящее.

— Кажется, неплохой план не помешал бы, — сказал Голд. — Надо найти его слабости и повернуть игру в твою пользу. Но запомни: как бы он ни угрожал тебе, какие бы сделки ни сулил — не соглашайся. Ему терять нечего. Не всегда то, что кажется правильным, является таковым.

Колетт с ним согласилась. Здесь, сейчас он знал, что говорить и что делать, тогда когда она решилась действовать чуть ли не в слепую. Как она вообще жила без него?

***

Мир, в котором Он очутился, отличался несильно от привычного. Одежда была схожей, люди говорили на том же языке, если, конечно, Он вдруг не заговорил на другом. Шёл дождь, было холодно и грязно. При себе Он не имел ничего: ни теплого плаща, чтобы укрыться, ни зонта, чтобы как-то защитить себя от затекающей под рубашку холодной воды, ни даже денег, чтобы попытаться найти гостиницу и заплатить за ночлег.

— Тебе помочь, парень? — спросила какая-то старуха. — Я могу приютить тебя.

Что-то в ней ему не понравилось, но выбора у него не было, и Он согласился.

В эту ночь старуха приютила не только его, но ещё нескольких человек: двух парней, мальчика и девочку. Дети были необычными: в глазах мальчика время от времени вспыхивал фиолетовый огонь, а девочка силой мысли зажигала и гасила свечку.

Наутро обнаружился подвох. Добрая и милая старушка продала их. Связанные, словно тюки с сеном, они тряслись на полу ветхой крытой повозки, пока та не остановилась у дверей огромного дворца. Двое мужчин освободили им ноги и вытащили их из повозки.

— Отлично! Превосходно! — хлопая в ладошки, воскликнул маленький уродливый человечек. — Она будет так рада! Так рада!

Их провели в гигантскую залу и поставили на колени. Девочка плакала от страха и что-то шептала, будто молитву. Он сам стоял с самого края, размышляя о своей участи, которая явно обещала быть незавидной. Они простояли так не меньше часа, пока не явилась Она. Женщина ослепительной красоты. Высокая, стройная, статная, черты лица резкие, но приятные, глаза неестественного зелёного цвета, а волосы роскошные, длинные и золотистые. Ещё от Неё исходил чудесный

аромат, который действовал наркотически на каждого, кто оказывался рядом с ней, заставлял любить Её. Дети потянулись к Ней сразу, будто к родной матери, а Он и двое других мужчин испытали совсем другое желание. Он хотел оказаться рядом с Ней, стать Её псом, жить ради Неё и умереть за Неё, если потребуется. И это желание никуда не ушло, даже когда Она, внимательно рассмотрев лицо первого мужчины, одним лёгким движением сломала ему шею, а потом та же участь постигла и второго. На детей Она смотрела долго, а затем довольно кивнула, и их увели. И вот Она добралась и до Него. Её зелёные глаза прожигали Его насквозь, казалось, что Ей доступна каждая мысль, возникающая в Его затуманенном сознании. Он был готов к смерти от Её руки, радовался ей, как мальчишка, но Она Его пощадила.

— Симпатичный юноша, — улыбнулась Она, обнажая белые, похожие на кошачьи, клыки, которые тоже отчего-то казались ему прекрасными. — Я найду тебе применение.

Её звали Бритта. По крайней мере, так Она сказала ему. И Бритта была самой настоящей ведьмой, использующей магию везде и всегда ради собственного удовольствия, что пробуждало в Нём неподдельное любопытство. Она сделала Его своим слугой, наравне с маленьким уродливым гомункулом, которого Он увидел в день своего прибытия, но обязанности у них с гомункулом отличались: уродец доставлял ей людей, командовал другими слугами, распоряжался по поводу обеда, а Ему нужно было готовить Ей ванную, делать Ей массаж, следить, чтобы Её бокал всегда был полон, а в помещении всегда была нужная температура… и удовлетворять иные Её потребности. Бритта видела в Нем красивую игрушку, не более, и вскоре начала терять к Нему интерес. Как-то в доме появился второй такой слуга, не менее преданный и покорный Её воле, и вскоре Он начал испытывать ревность. Каждый раз, когда тот, другой, касался Её, Ему хотелось кинуться на него, перегрызть зубами горло, бить его, пока он не умрет. Он чувствовал, что сходит с ума, с ума от любви к Бритте, или от желания единолично владеть ею. И вот однажды вечером, когда Она уединилась со своим новым любовником, Он решил действовать. Он затаился у дверей Её спальни и сидел ожидая, встречая каждый сладостный стон зубовным скрежетом. Когда игрушка под номером два покидала Её комнату, Он набросился сзади, с ножом и легко вонзил в уязвимое горло. Кровь полилась на пол и мужчина умер, но Он продолжал наносить удары ему и мертвому. Настолько разрушительна была его ярость. Случайно обернувшись, Он увидел Бритту. Она хищно улыбалась Ему, наслаждаясь видом растекающейся по полу крови. В одночасье Он снова стал Ей интересен.

После этого случая Она сама приготовила Ему ванну, налила вина.

— Ты знаешь, что твои волосы иногда обретают цвет крови? — сказала она, — Назови мне своё имя.

— Я…

— Не важно, — вдруг передумала ведьма. — Я буду звать тебя Синдальт, мой чудный виночерпий, мой милый мальчик. Готов узнать что-то ещё? Испытать нечто новое?

Он согласился, и Бритта открыла ему свой мир.

***

Семейство Голдов вместе со взрослой версией Колетт плавно переместилось из уютного тёмного мирка антикварной лавки в не менее уютный особняк. Белль с ребёнком ушла наверх, а Голд поудобнее устроился в кресле в гостиной и немного раздражённо следил за тем, как Колетт ходит по комнате, перекладывая из руки в руку металлический брелок в виде кубика Рубика, подарок близкого друга.

— Постарайся вспомнить всё возможное, — говорил Голд. — Важной может оказаться каждая мелочь.

— Мои воспоминания смутные и неполные, — отвечала ему Коль. — Я должна была бы собрать больше информации. Я знаю, что он, как и мы все, не из этого мира, и что он притащил с собой магический песок, чье происхождение пока неизвестно.

— С его помощью он и перемещается, так?

— Да. Папа, то есть… — она осеклась, но потом продолжила, — и Реджина сберегли достаточно из того, что он распространял среди людей. В основном среди подростков. Внушал им идеи о власти и бессмертии. Ему нравится привлекать к себе внимание.