Настоящее в будущем

Blitz-22

— Что это? — спросил он с улыбкой, откладывая в сторону газету.

Белль протянула ему всё, включая разорванный конверт, и молча устроилась в кресле напротив, не имея, в общем-то никаких ожиданий касательно его реакции.

— Ага… Ага… — кивнул Голд, пробежав письмо глазами. — Значит, университет? Колумбийский? In lumine tuo videbimus lumen. Какой милый девиз.

— «В твоём свете мы видим свет», — озвучила Белль девиз на английском. — Не вижу в этом ничего примечательного.

— Ну, главное тянуться к свету, — гаденько улыбнулся Голд, отпивая из чашки.

— При чём тут это? Тут имеется в виду… — Белль осеклась. — Стоп! Молчи!

Это имело отношение к одному

из более ранних их споров о двоякости абсолютно каждого слова. Свет, который можно было считать истинным знанием, шёл рука об руку с тьмой, что тогда становилась заметной. Неустойчивая позиция Белль о возможности разделения одного с другим рушилась перед железобетонными аргументами Голда об отсутствии истины как таковой и относительности любого явления этой жизни. Она была согласна с относительностью, но то, как он использовал это для выгораживания собственных пакостей, её раздражало.

— Я молчу, молчу, — Голд спрятал улыбку за университетским письмом. — Могу только пожелать успехов. Правда. Вперёд!

— Спасибо, — благодарно улыбнулась ему Белль и отправилась будить детей.

Краем глаза она заметила взгляд Румпеля, направленный на неё, взгляд, в котором озорные искорки пели в одном хоре с любопытством, будто игра, в которую они давно играли, снова становилась интересной.

Белль поступила в Колумбийский университет в 2019-м и окончила в 2024-м. В его стенах она изучала историю, искусство, мировую литературу, латинский и французский языки, антропологию, философию и анатомию. Её выпускной работой стало малополезное исследование возникновения государственности у древних лангобардов в начале пятого столетия. Мировоззрение Белль претерпело значительные изменения, позволив ей проще относиться к очень многим вещам, а нравственно-моральные устои стали только крепче. Университет дал ей многое, и в 2026-м она планировала вернуться туда, поступив в магистратуру, но её жизнь пошла другой, очень старой дорогой.

Став жителем Нью-Йорка, мистер Голд тоже не собирался скучать. Прошло не более полугода, как он нашёл себе занятие по душе, устроился юридическим консультантом в «Bradford industrial company», в одну из корпораций Зла с головным офисом на Уолл-стрит. Было сложно судить, насколько эта компания была индустриальная, так как за те двадцать с лишним лет, которые она существовала, ею было поглощено множество других компаний с совершенно разными направлениями деятельности.

Как-то вечером, спровадив детей в их комнаты, Румпель сообщил жене радостную новость. Белль как раз читала статью об очередном завоевании «Bradford industrial company» и о тысячах уволенных сотрудников поглощённой компании, когда Голд с детской книжкой выпорхнул из комнаты Адама и плюхнулся рядом с ней на диван.

— Какой ужас! — воскликнула Белль и указала на статью.

— Да-да, — кивнул Голд, — я слышал. Печально.

Белль, вдохновлённая наличием аж целого одного слушателя, начала свою патетическую речь о мировом зле и мире во всём мире, когда маленькое замечание вышибло почву у неё из-под ног.

— Кстати, я теперь работаю в «Bradford industrial company», — спокойно сказал Голд.

— Что? С каких пор?

— Приступаю с понедельника, — он даже не смотрел на неё, листал детскую книжонку. — Какой кошмар! Разговаривающий поезд! А есть история про философский диспут холодильника и микроволновки? После этого сказочки про погоню за драконами видятся в новом свете…

— Зачем? Кем? Что? Как? — засыпала Белль вопросами, пропустив шутку про драконов мимо ушей. — Когда? Как?

— Как-как… — пробурчал Голд. — Как все. Прошёл собеседование и получил предложение занять должность

юридического консультанта. Предвосхищая дальнейшие возмущения и расспросы, скажу, что лично предложил пару пунктов при составлении этой сделки.

— Что?

— Их интересовало моё видение, и я им поделился.

— Что?! — Белль не верила своим ушам. — Прекрасной жизни милое начало, да? Мы же хотели всё начать сначала!

— Отвергая опыт прошлых лет? — Румпель на этот раз посмотрел ей в глаза, строго и серьёзно. — Белль, я просто делаю то, что умею. Помогаю людям получать то, чего они хотят.

— Помогаешь людям наживаться на бедах других людей!

— Так устроен мир, милая, так устроен мир!

— Ты невыносим! — вспылила Белль. — Я спать!

— Я так понимаю, что сплю сегодня на диване, Белль? — шутливо пропел он ей вслед, а потом пробурчал под нос. — Нет, я выкину эту книжку… А хотя…

Белль вернулась к этому разговору через неделю. Она говорила многое о безработных, о корпорациях зла, о том, что не понимает, почему он, Голд, не может работать с кем-то другим, или с чем-то другим.

— Профессиональный интерес, — сказал Голд. — Видишь ли, здесь есть простор для применения моих навыков. Мне нужно составлять договора, занимающие по объёму листов пятьдесят в лучшем случае. Задача, достойная моего интеллекта.

— Люди — просто задача, да? — спросила Белль.

— Да. Позволь продемонстрировать мою мысль.

Голд расставил на столе пять предметов на равном удалении друг от друга: три чашки, сахарницу и чайник. И оставил одно пустое место. Задача заключалась в том, что сахарница и чайник должны были поменяться местами, а сделать это нужно была за меньшее число ходов, при том, что предметы нельзя было двигать по диагонали и ставить их на одну позицию.

— И о чём это говорит? — спросила Белль. — Как это относится к ситуации?

— А очень просто! — ответил Голд. — Видишь ли, Белль, когда я смотрю на стол, то вижу задачу, которую должен решить. Я должен поменять чайник и сахарницу местами, и при этом меня не заботят чувства ни сахарницы, ни чайника. А ты, когда смотришь на стол, видишь сахарницу, чайник и чашки, которым на данный момент комфортнее стоять так, как они стоят. Но так не бывает.

— То есть люди — просто буквы на бумаге?

— Да, именно так.

— Но…

— Но, — Голд подцепил одну из чашек пальцем, — из уважения к твоим интересам я могу время от времени вспоминать о чашках.

«Bradford industrial company» частенько устраивали званые вечера для своих сотрудников, особенно для тех, кто ютился на верхних этажах. Они проводились с большим апломбом чуть ли не раз в неделю, на них затрачивалась уйма средств и они всегда были абсолютно бесполезным времяпровождением. Не стоит даже говорить, что Голд их ненавидел всей душой, но время от времени был вынужден там появляться. Раз в два-три месяца, упакованный в шикарный смокинг, Голд под руку с Белль ходили по огромному украшенному залу с бокалами шампанского и уворачивались от различных личностей, насколько это было возможно. Миссия всегда была одна и та же: погулять пару часиков, поздороваться и обменяться парой реплик с нужными людьми и тихонечко уйти. За все семь лет в Нью-Йорке Белль запомнила только три таких вечера: самый первый, когда она попала во эту атмосферу финансового разврата и познакомилась с некоторыми клоунами на этом одиозном празднике жизни; самый последний, когда они с Голдом изрядно набрались и остались на целую ночь в отеле «Black D’Or», где смотрели всякую чушь, играли во всякую чушь, занимались любовью и продолжали пить; и ещё один, когда Белль полностью смирилась с сущностью своего мужа.