Настоящее в будущем
Шрифт:
Она потянула за серебряную мелкую цепочку и вытащила маленький серебряный ключик, который явно ничего не открывал.
— Подождите. Сколько здесь роз?
— Пятьдесят две, — ответил курьер с улыбкой.
Она внесла корзину в гостиную и снова взяла трубку.
— «Я как богач, чей ключ благословенный вскрывает тайное сокровище своё», — произнесла Белль первые две строчки пятьдесят второго сонета Шекспира.
Она не думал, что он слушал её рассуждения об английской литературе последние две недели.
— «Блажен же ты, чьи порождают вежды с тобой восторг,
— Что это означает? — спросила Белль.
— Подумай, — рассмеялся Голд.
— Ты думаешь, я прощу тебе это?
— Уже простила, — тихо сказал Голд и бросил трубку.
Белль на минуту застыла в смятении.
— Что это значит? — спросил Мо, совершенно не понимая, что происходит и как к этому относиться.
— Что он не вернётся, пока ты тут, — ответила Белль, и это было чистой правдой.
Белль позволила отцу прожить у неё четыре дня, которых вполне хватило, чтобы рассказать ему о своей жизни, показать магазин и дать пообщаться с Адамом. Его приезд немного улучшил их отношения, но не до конца. О многом Белль также умолчала. Например, о том, что она ждала ребёнка.
Истории появления в их жизни Альберта и Криса были совершенно различны. С самого начала Альберт был желанным ребёнком. Сыном, рождённым в другом мире, в другой жизни, вдали от Сторибрука, вдали от магии, драконов и злых ведьм, без опасности быть украденным и убитым ради какого-то неимоверно мощного заклятия. На тот момент Голды прожили в Нью-Йорке три чудесных года, без ссор и тревог. Мысль о третьем ребёнке как-то сама собой возникла в голове Белль и никак не хотела исчезать. Позже мысль превратилась в желание, а желание в навязчивую идею, которую она не решалась озвучить в течение нескольких недель, но одним январским вечером всё же решилась.
Как-то раз, уложив детей спать, Белль, словно привидение, проскользнула в ванную комнату, прилегающую к их спальне в манхэттенской квартире, где Голд в одних пижамных штанах чистил зубы. Он даже не сразу заметил ее, а когда заметил, то чуть не выронил зубную щетку.
— Что-то случилось? — спросил он, обернувшись.
Её бледное обеспокоенное лицо отражалась в его зрачках. Белль сама поразилась своему виду.
— Я… я хочу ещё одного ребёнка, — сказала она как-то неуверенно.
Голд успокоился и облегчённо вздохнул.
— А чем первые двое не устраивают? — шутливо спросил он, отворачиваясь к раковине. — Они, конечно, не подарок, но исправятся. Я ручаюсь!
Белль не смогла сдержать улыбки.
— Нет. Я не про это. Просто… — она улыбнулась ещё раз. — Знаешь, у нас здесь совершенно другая жизнь, и я подумала, что это не такая уж плохая идея.
— Скучно? Решила привнести в жизнь немного хаоса?
— Нет….
— А твоя работа? Учёба?
— Не помеха, — отмахнулась Белль. — Может, мне всё же не хватает хаоса.
— В виде грязных пеленок и плача среди ночи? — Голд придерживался своего шутливо-издевательского тона, — непредсказуемых проблем со здоровьем и болей, которые здесь моментально никто не сможет снять?
— Я серьёзно, — прервала его Белль.
Румпель
И вот он снова обернулся, облокотился на раковину и спросил очень серьёзно на этот раз:
— Ты действительно уверена, что тебе это нужно? Что ты именно этого хочешь?
Белль кивнула несколько раз и обняла его, а он её поцеловал, сначала легко, коротко, потом по-настоящему, долго, после чего утащил Белль в спальню, где они предприняли первую попытку. И вот спустя почти одиннадцать лет она всё ещё помнила ту ночь и вкус той глупой зубной пасты.
В феврале Белль узнала о своей беременности, а 9 октября 2020 года родился Альберт Джеймс Голд. Любовь, которую Белль испытывала к своему маленькому сыну, границ не имела. Иногда она даже испытывала чувство вины, что так сильно его любит, чуть ли не сильнее остальных. Впрочем, кажется, никто её душевных терзаний не замечал. Коль и Адам, как прежде, игнорировали всё и вся, а Румпель её чувства разделял, иногда притворно обижаясь, что она ворует время у него и Альберта.
Альберт рос тихим, умным и послушным мальчиком. Он редко болел, редко плакал, капризничал и жаловался. Вместо хаоса он принёс с собой только порядок и радость, и их совместная идиллия, нарушаемая несущественными житейскими проблемами, всё длилась и длилась. Эта тишина, спокойствие породили в душе Белль чувство тревоги, которое год от года становилось всё сильнее и глубже, подтачивало её изнутри. Ей всё думалось, что однажды кто-то ворвётся в их жизнь и разрушит всё, что им удалось построить, и однажды её кошмары стали реальностью, что оставило отпечаток на истории появления Кристофера.
Всё началось с деловой вечеринки в Нью-Йоркском отеле «Black D’Or». Им с Румпелем было слишком весело в тот вечер. Возможно, основным фактором было количество выпитого и, чего греха таить, выкуренного. Да-да, кто-то притащил туда траву и много, чтобы хватило на всю огромную толпу. К счастью, политика отеля подразумевала полную неприкосновенность и конфиденциальность, особенно когда на несколько дней выкупался весь отель. Голды, противники шумных сборищ, провели там всего одну ночь, но весьма неосмотрительную. В общем, Белль забеременела своим четвёртым и последним ребёнком. При появлении первых признаков она сдала кровь на анализ, до последнего надеясь, что результат будет отрицательным, но, увы, надежды ее не воплотились в жизнь.
— Вы беременны, миссис Голд, — сообщила с улыбкой доктор Колфилд, ее гинеколог. — Поздравляю.
— Да… С-спасибо, — Белль выдавила из себя ответную улыбку, стараясь не расплакаться от «счастья».
— Вы, кажется, не очень рады, — отметила врач. — Вам нехорошо? Хотите воды?
— Нет, что вы! Я в порядке и очень рада, — отказалась Белль, — спасибо. Знаете, я, наверное, пойду.
— Хорошо, — улыбнулась Колфилд. — Миссис Голд, обязательно позвоните мне на неделе. Обсудим дальнейшие действия. Договорились?