Настоящие, или У страсти на поводу
Шрифт:
— Леонард, — его имя срывается с моих уст против воли. Когда терпеть уже почти нет сил, когда дорожка дрожи, зарождаемая внизу живота, безумной волной распространяется по всему телу.
Всего лишь имя, но мужчина вздрогнул, усиливая напор, ловя губами мои стоны.
Мой тихий вскрик и его тяжелый стон.
… И всего мгновение, чтобы прийти в себя и понять, что произошло и как именно.
Стыд? Нет, боль и тоска, женская радость и гордость.
Осторожно пошевелилась и отвернулась от лежащего рядом мужчины, пытаясь найти, чем укрыться, спрятаться от его нескромных
По телу прошла дрожь, хотя в спальне было жарко, и вся кожа была покрыта капельками пота, от которого волосы намокли так сильно, хоть выжимай.
— Замёрзла? — тихий шепот совсем рядом и спасительное покрывало на плечах, в которое я тут же укрылась.
— Спасибо, — тихо произнесла в ответ, разглядывая узор на подушке.
Пара секунд тишины и новый вопрос:
— Жалеешь?
— У нас договор, — напомнила ему.
Зря, наверное, потому что напряжение только усилилось.
— Но по договору всё должно было быть по-другому, не так ли? — как-то зловеще переспросил Торнтон. — Ты хотела лежать бревном, сжимая покрывало, мысленно считая до ста и обратно, стараясь не морщиться от отвращения, когда я буду прыгать на тебе?
«Почти…»
— Вы… — начала я, но была перебита.
— Ты. Ты уже произносила моё имя, Айола. Совсем недавно. Или не помнишь?
— Помню.
Разговаривать так было тяжело. Я повернулась, продолжая прятаться в покрывале, при этом всё равно чувствуя себя ужасно голой и беззащитной.
— Проклинаешь себя за то, что ответила?
Надо было солгать. Надо было, но не смогла.
Не отвела глаз, задыхаясь от требовательного взгляда и тихо, но твёрдо произнесла:
— Нет.
— Нет.
Не солгала, не спряталась и не скрылась. Торнтон видел правду в глубине её глаз и злость, сдавившая сердце, лопнула как пузырь. Мужчина чуть не задохнулся от волны облечения, которая затопила с головой. Странное ощущение, не понятное и быть его не должно. Потому что это просто одна ночь и всё. Жажда утолена, и они разойдутся каждый в свою сторону.
Она лежала совсем рядом, под подбородок закутанная в стёганое покрывало, с припухлыми от поцелуев губами, растрёпанными волосами, пряди которых прилипли к влажному лбу, и от макушки до пяточек пропитанная его запахом и их страстью. Яркой, взаимной и обжигающей.
Искренняя, порывистая, честная.
— В моей жизни и так произошло много такого, о чём стоило пожалеть. Я устала от этого. И эта ночь, — сглотнула и провела кончиком языка по пересохшим губам. — Не хочу, чтобы она тоже стала ошибкой. Хотя это ничего не изменит. Мне стоило догадаться, что так будет. Вы умелый любовник, граф, и выстоять против вас у меня не было даже малейшего шанса. Что ж, пусть так и будет. Моё тело вы получили, а душа… Она останется при мне.
Девушка села в постели, прижимая покрывало к груди и выставляя мужчине на обозрение обнажённую спину с выступающими позвонками.
Не изменит? Да, наверное. Чужая невеста, бедная аристократка из далёкого заснеженного княжества и лучшая подруга младшей сестры.
Для жены слишком проста, такую никогда
Сегодня днём стоило двери за ней закрыться, он тут же пожалел о своих словах и предложении. Ведь всё начиналось ради другого. Надо было лишь унизить её, заставить приклонить колени и создать артефакт. Даже десять. Но горькие слова и мысль о том, что её кто-то касался подействовали как спусковой крючок.
«Ты… в моей постели…»
Дурак.
Сжал стакан в руках, который впервые в жизни захотелось разбить о стену, наслаждаясь звоном разбитого стекла. Глухая боль и злость в груди. И картинки перед глазами. Айола и чужой… другой, не он…
Не должно волновать, но волновало. И раздражения быть не должно, но было.
Стакан с грохотом опустился на стол, нарушая звенящую тишину.
Но жалеть о случившемся Торнтон не собирался. Сказал и сказал. Значит теперь стоило переключиться и извлечь пользу из того, что произошло. Максимальную пользу и выгоду для себя.
Граф вскочил, схватил камзол и вышел из спальни, чтобы узнать, что Селину только что срочно отправили в Академию. Первой мыслью было броситься следом. Просто оказаться рядом, как много лет назад, когда сестра чуть не убила себя, попав в ловушку старого герцога Архольда.
Остановился в последний момент, понимая, что сейчас сестру есть кому защищать и беречь. Корвил, каким бы гадом он ни был, никогда не позволит, чтобы его жену кто-то обидел или навредил ей.
Оставаться в особняке сил не было. Вновь заныла нога, последствие травмы у разрушенной обвалом деревни. Когда мощным выбросом магии их с Селиной чуть не убило. Тогда они пытались найти под завалами Корвила и едва не погибли сами.
Трость в руке и давление на ногу спало, сменившись легким дискомфортом.
Солнце снова нещадно палило, не давая сосредоточиться. И даже лёгкая тень придорожных деревьев не спасала.
А мысли то и дело возвращали его к Белфор. К той звонкой пощечине, которая послужила началом изощрённого плана мести, к обвинениям, которые она, не таясь, бросала ему в лицо. Другие предпочитали не воевать с графом, а если и делали это, то только за спиной и через десятые руки. Но не она.
Рука сама собой потёрла скулу, словно стремясь стереть воспоминания о пощечине. Кто бы мог подумать, что всё зайдёт так далеко и будет иметь такие последствия.
Леонард сам не заметил, как оказался у входа в банк.
— Торнтон? — знакомый голос заставил замереть и обернуться.
К нему с другой стороны улицы спешила маркиза Констанци. Пружинистые локоны обрамляли бледное личико, которое скрывалось в тени изящной шляпки с короткими полями, украшенной разноцветными перьями птицы фольк*, а соблазнительное тело было облачено в красивое шелковое платье ярко-розового цвета с глубоким вырезом.
Женщина была не одна. Её сопровождал какой-то молодой хлыщ. Леонард понятия не имел, кто это, и даже не хотел знать, сосредоточившись на любовнице. Яркая красота Армель многих пленила и свела с ума.