Настоящие индейцы
Шрифт:
– Пушки?
– Правый борт – просто отлично. Левый мертвый.
Август помолчал.
– Макс, открой секрет: как ты ухитрился найти на Саттанге старинный корабль, да еще в прекрасном для его возраста состоянии?
Макс ухмыльнулся:
– А я, когда на Саттанг прилетел, сначала десять витков дал, и беспилотники выпустил. Просто увидел.
Во врет-то.
– И решил, что это твой шанс?
– Я решил, что это шанс получше, чем Патрик, на которого надеялся поначалу.
– Ты прямо так, с воздуха и решил, что это шанс получше?
– Ну зачем же. Вон, Иду на челноке послал, она на месте осмотрела.
– Хороший
Август очень странно посмотрел на Макса, но комментировать не стал. Вместо этого он обратился к Санте:
– Сержант Санта Антигона!
Умереть не встать, только и подумала я. Да еще и сержант. «Я просто стюард, но…» Ох, совсем не проста ты, Санта… Антигона, хе-хе.
– Да, сэр!
– Сержант, поручаю вам следить за порядком. За ширмой – душевая кабина и биотуалет. В кабине триста литров теплой воды. Одежда – в тех контейнерах. Размеры большие, но какие есть. Чуть позже вам доставят койки с походными постелями и ужин. Наш хирург будет через час. Организуйте процесс.
– Есть, сэр.
– Палатку не покидать. – Август встал, вынул из сейфа три пистолета-пулемета, выдал Максу, Керу и Тану. – Снаружи охрана есть. Это на всякий случай. Я вернусь через пару часов.
В богато украшенном царском шатре сидели двое – царь и Маккинби. Царь был в мантии и поясе, но без сапог и маски-шлема. На столе в живописном беспорядке громоздились расписные деревянные кружки, два кувшина, кусок вяленого мяса, штурмовой тесак, костяной индейский кинжал и бутылка водки. Без маски царь выглядел вовсе не устрашающе. Лицом он был вполне человек, довольно красивый, и индейскую кровь выдавал лишь богатый воротник, росший, однако, не от кадыка, а от самой нижней челюсти.
– Может, все-таки выпьешь? – то ли с раздражением, то ли с обидой спросил царь.
Маккинби отрицательно покачал головой. Он смыл цветные полосы с лица, переоделся в непримечательную армейскую форму, но двухнедельная щетина прибавляла ему верных десять лет с виду. В серых глазах плескалась грусть.
– Да и черт с тобой, – окончательно обиделся царь и налил себе водки в кружку.
– Патер, если я выпью, это плохо кончится.
– М-м? – царь высоко вскинул брови. Их рисунок он унаследовал от отца-человека. Забавно все-таки сочетались низкие прямые брови с индейскими миндалевидными глазами. – А ты не бойся. Я спрячу твой чертов меч и приставлю к тебе шестерых. С ловчей сетью.
– Тебе никогда не говорили, что если больше трех, то они мешают друг другу? Правило полицейских.
– Не-е, трое с тобой не справятся. Блин, Маккинби, ну вот чего я реально не ожидал – что ты в натуре умеешь рубиться на мечах.
– Только на мечах и умею. Меня все детство дрючили. Главное, забыли объяснить – и на кой мне клеймор? Лучше бы палаш… Или что-нибудь более современное. А то я когда с Бергом на шпагах дрался, чуть без глаза не остался.
– Ты еще и на шпагах с ним дрался?
– Да проще сказать, на чем не дрался.
– Ты с ним не стрелялся.
– С чего ты взял?
– С того, что видел, как ты стреляешь. У Берга уже и кости сгнили бы, вздумай он стреляться с тобой.
– Я пожалел убивать его. А он промазал.
Царь с видимым удовольствием выпил. Медленно откинул голову на высокую резную спинку стула, прикрыл глаза.
– Извини.
– Да
– А я как увидел, что творится, ствол из-под трона выхватил, а обратно незаметно засунуть – никак! Пришлось под жопу прятать. Так и сидел на нем. И потел. А ну как, думаю, сейчас шевельнусь, выстрел, и я без яиц.
Маккинби даже не улыбнулся.
– Ты Деллу в таком виде принимал?
– А в каком еще? Ну, понятно, в шлеме и сапогах.
– Сказать, что будет, если я сейчас выпью? – Маккинби двумя пальцами взял бутылку водки, рассмотрел этикетку. Прижал бутылку к запястью, чтобы чип прочитал метки. – Хорошая водка. То, что называют классической русской пшеничной. Отец присылает?
– Не-а. На «Абигайль» заказываю. Там свой заводик. Иноземцев знает толк в выпивке.
– Крепость сорок градусов. Значит, мне этой дряни потребуется ровно сто пятьдесят граммов. Три полноценных глотка. Через минуту мне станет весело. Через десять минут я подумаю, что для меня, такого замечательного, никаких серьезных препятствий нет и быть не может. Через пятнадцать минут я в кровь расшибу тебе физиономию – за то, что ты тряс мудями у Деллы перед носом. Еще десять минут мне потребуется, чтобы найти Берга и свернуть ему шею. Потом я тщательно вымою руки и пойду к Делле. Дальше по обстоятельствам. Могу успокоиться, а могу бросить ее через плечо, свистнуть свою команду на корабль – и стартовать с места. Мне один раз показали, но попробовать не дали. При старте я спалю половину лагеря. Часа через три я протрезвею. Где-нибудь уже в десятке парсеков от Саттанга. Наверное, мне будет дико стыдно. Но я не дам гарантии, что непременно будет. Ты все еще хочешь, чтобы я выпил с тобой?
– Насчет мудей – ничего поделать не могу. Униформа такая, царская. И пока здесь эти старые пердуны, мои опекуны-советнички, даже думать нечего штаны надеть. Мне, может, тоже не нравится яйцами сверкать. Тут гнуса – тучи. Я флакон репеллента в сутки извожу. И все равно к вечеру зверею, потому что покусан во всех нежных местах. Потому и водка. Она снимает эту ярость. Насчет Берга – а в чем проблемы? Поди и прибей, если невтерпеж, можно подумать, я огорчусь. Не, ну конечно, огорчусь. Я сам хотел ему горло расписать. Но тебе, так и быть, уступлю.
– Он мой брат.
Царь на секунду потерял дар федеральной речи. Он подался вперед, уставился на Маккинби широко раскрытыми фиолетовыми глазами.
– Берг? – уточнил он с недоверчивой кривой усмешкой. Добавил несколько слов по-индейски. – Берг – твой брат?!
– Ну, троюродный. Но все-таки.
– Ой, бля… – только и сказал потрясенный царь. – Ну и новости…
– Мог бы в мою родословную заглянуть. Моя прабабушка – Дженнифер ван ден Берг. Та же самая, что и у него. Он – внук старшего ее сына, я – младшего. Думаю, понятно, что сыновей она родила от разных мужей.
– А Берг об этом знает?
– Конечно.
– То-то я думаю, вы так остервенело дрались тогда в фонтане… А у вас типично братское такое соперничество.
– Никакого соперничества. Вульгарная родовая вражда. Берг вряд ли помедлит убить меня, если подвернется случай. Я – не могу. Потому что он дерьмо, но я-то – нет!
Царь поморгал и сдался:
– Ладно. Я понял. У тебя высокие моральные принципы и этический кодекс толщиной с меня. Ну а Делла? Ты и так ее получишь. Бандитов возьмем – и забирай, я вам еще пир на прощание устрою. У тебя никто ее не отнимает.