Наташа, не реви! Мы всё починим
Шрифт:
Смотрю на него, не моргая, влюблёнными глазами. Дура дурой...
Истерично и неуверенно улыбаюсь.
И все вдруг становится хорошо...
– Контузом?..
– Невротик, Контуз... Кенты будут.
Прикусив губу, глажу его ладонью по груди.
– Мальчишки хорошо себя ведут?
– Нормально.
– Чтобы я без тебя делала?
– Пацаны сказали, ты в субботу утром должна отсюда... выйти. Я приеду, заберу, ладно? Тебе домой не надо. Все "твои" там, у меня, в заложниках.
– Ладно...
– завороженно
– Все, я полетел, работа...
Во мне все порхает и цветет так, что я не могу промолчать. Мне надо сказать. Обязательно!
– Саш...
– ловлю его за куртку.
– Я люблю тебя.
Мы опять мягко встречаемся губами.
– И я тебя, Ромашка... Очень люблю. Прости дурака. Напылил.
Плавая в эндорфинах, медленно оседаю на стул.
Мама садится рядом, что-то там ворчит, ругает, язвит...
Я ни слова не понимаю.
Словно на другом языке говорит.
Вкусно, по-домашнему тепло, пахнет корицей.
Много ли для счастья надо беременной женщине? Булочку и признание в любви.
Достаю горячую хрустящую булочку с корицей, и мечтательно вздыхая, ем...
– Ты меня слышишь??
– "Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье", мама, - с набитым ртом цитирую ей Достоевского.
– Блаженная... Дура дурой.
Уходит.
Может быть... Зато меня любят!
Глава 47 - Всё починили
Наташа
С двумя пакетами в руках, иду по знакомой улице, к Сашиному дому. Не дождалась я утра субботы…
Погода просто волшебная. Зима решила отступить пораньше и с крыш радостно капает, хрустальные сосульки сверкают на солнце.
Расслабив на горле шарф, вдыхаю полной грудью кислород. Я по нему голодала в больнице.
Ставлю пакеты у ворот дома Иштаровых и, с любопытством, подхожу к дому Вячеслава, в котором жила. Там делают ремонт крыши и внутри работают какие-то шумные инструменты.
Стою в открытых дверях во двор. Сбоку - груда обгоревших досок. Прямо на клумбе... И несколько декоративных кустов сломаны под корень. Жалко...
Увидев меня, один из чернявых работников выключает болгарку.
– Добрый вечер, а где Вячеслав Иваныч?
– вежливо спрашиваю я.
– А Вы кто?
Ну...
– Жена, - пожимаю плечами.
Всё ещё.
– Ааа... десять минут подождите, за строительной смесью уехал.
Несколько моих кухонных красивых полотенчиков так и висят, "сохнут" на верёвке. Их треплет ветер. Летит строительная пыль. Собираю их, аккуратно складывая.
Вижу приближающуюся машину Вячеслава. Выхожу к нему навстречу.
– Привет...
– Здравствуй, Наталья, - поправляет очки знакомым жестом.
– Что-то решил с разделом имущества?
– Я отдаю квартиру. Но забираю всю технику и мебель, машину и деньги
– Хорошо, - пожимаю плечами.
– Здесь будете жить?
– Какое-то время. После ремонта...
– Соседями будем, - поджимаю губы.
– А ты серьезно это - про беременность?
Киваю.
– Вот... Не одному тебе счастье привалило. Мне тоже немножко досталось.
На слове "счастье" чуть заметно закатывает глаза.
– Ты замуж-то собираешься?
– Боишься, что отцом запишут?
– Таков закон, к сожалению. Надеюсь, сюрпризов с алиментам ждать не надо? Это, потом, можно всё опротестовать в суде. И потребовать возмещение. Мой адвокат сказал. Он принесет тебе бумаги на днях.
– Пусть приносит твой адвокат бумаги, - мечтательно улыбаясь смотрю на голубое ясное небо.
– Слава, ну возьми сумки! Неужели нельзя встретить...
Вздрогнув, поворачиваемся на громогласный голос идущей в нашу сторону Марьям Тиграновны.
– Что ты там болтаешь стоишь, словно дел нет?
– недовольно.
Забирает сумку из ее рук
– Я вас попрошу в мои личные разговоры не вмешиваться, - цедит он тихо.
– Какие такие - личные разговоры?! Анаит звонит, дозвониться не может. Девочка нервничает, молоко пропадет! Ужин тебе, вот, приготовила, я - принесла!
– Зачем?? Я перекусил в кафе.
– "Зачем"?
– передразнивает его.
– Ты нам руки целовать должен! "Зачем!" Деньги ещё тратить на кафе... Ты не барин. Домашнее ешь.
– Прекратите считать мои деньги. Особенно при посторонних.
Начинают тихо ругаться.
Руки Славик целовать когда-то умел. Пригодится теперь навык...
Отвожу взгляд, ухожу.
Забираю пакеты, замечаю, что дверь во двор не заперта. Толкаю её...
– ..."Надо, Федя, надо!" - слышу голос Иштарова.
Они что-то мастерят с молотками. Будку, кажется...
– Свои теперь - я, Наталья, Ромка, Лиза, Спарта, вот, своя будет... А те "свои" много для тебя сделали, кроме того, что мзду брали за то, что ты под статью подставляешься? Они, вон, Ромке табло разбили, тачку мою... Короче, показания следователю надо таки дать. Мы их все равно уже взяли, сейчас только со сроком вопрос. А если "свои" те, то скоро ты знаешь как здороваться будешь, Федор?
– Как?
– "Вечер в хату"?
– улыбаясь, перебиваю их, вспоминая из какого-то старого сериала фразу.
– О! Даже Наталья Антоновна в курсе, а ты тупишь.
– Наташа!
– подскакивают мальчишки.
Семён несёт мне щенка.
Он такой милый и нелепый... И радостно машет остатком хвоста.
– А у нас Контуз!
Вытирая ветошью руки, подходит ближе. Отдаю ему сумки. Поднимаю щенка, разглядываю.
– Бедненький...
– Ага - бедненький!
– наперебой рассказывают мальчишки.
– У Невротика отжал кроличью лапу, обмусолил. Невротик потом понюхал и тошнится до сих пор!